Путь на восток - страница 13

стр.

Рощин, обогнув станцию Тимковичи далеко стороной, остановился к Слуцку ближе всех — в 10 километрах. Дальше всех — Молодцов: для остановки на ночёвку выбрал деревню Любань — в 40 километрах от Слуцка. Ему — выходить раньше всех — два часа по ночной дороге! Все мы оставили на местах стоянки то, что в бою не пригодится: противотанковые пушки; гаубицы с тягачами; грузовики с грузом… На охрану — новички, как обычно, хотя ожившие от плена, они рвались в бой со страшной силой! Ещё навоюются, успеют, а пока — охрана… В предрассветных сумерках наши диверсанты, подползя к окопчикам пулемётчиков и к часовым, броском вперёд уничтожили дремлющую охрану на въезде в город — с трёх сторон…

По команде в Слуцк, «на цыпочках», стали просачиваться с трёх сторон ударные группы. За ними осторожно стала входить в город лёгкая бронетехника: Бюссинги, Ганомаги СЗУ… Группы, с моей стороны, растекались по намеченным целям, а я со своей ротой, четырьмя Бюссингами и двумя Ганомагам СЗУ — зенитными установками калибра 37мм, захватив с хода первый же мост через реку Случь, протекающую через город, рванул к последней не перекрытой дороге из города на восток — к Старым Дорогам… Блокировали её наглухо — как пробка в шампанское! Как всегда: где то что то не срослось и сначала загремели отдельные выстрелы; затем очереди и потом и знатная пальба… Надеюсь что это наши так отрываются! Так и вышло: везде, где замечалось малейшее сопротивление — открывался огонь не жалея патронов! И снарядов… Минут через десять из города в нашу сторону покатился, сначала редкий, а затем всё нарастающий поток немецких «беженцев»… Мы встали удобно, для нас — за поворотом и выезжающие сразу же влетали в наши объятья! Те — кто поумнее, сдавались сразу! Остальных пришлось убеждать силой оружия. Немецкого, но в руках восточного варвара. Особенно были убедительны выстрелы из 37мм зенитного орудия. В упор!

Полчаса и поток беженцев иссяк… Чуть раньше затихла стрельба в городе. Наконец из-за поворота вылетел Бюссинг: из него выскочил командир моего второго взвода и замахал рукой. Получив ответную отмашку подъехал, доложил лично, хотя мог бы и по рации — пижон!

— Товарищ командир! Силами трех групп и… — скромно потупился — вашей роты город захвачен! Сопротивления нет, вылавливаются остатки немцев! Командиры групп ждут вас в комендатуре!

Молодцы! — похвалил его я — ну а за личный доклад, а не по рации — тебе и награда: отведёшь пленных своим взводом в город к комендатуре… Комвзвода вытянулся, кинул ладонь к пилотке:

— Сделаем в лучшем виде товарищ капитан! — и улыбнулся — мол оценил вашу награду… Хлопнул по плечу — выполняй победитель… Бюссинг катит по захваченному городу; я гляжу из смотрового окна командирского броневика… Увиденное радует глаз, греет душу и обнадёживает личную жабу: трофеи будут отменные! Заехали на станцию — там уже идёт разгрузка полным ходом! В депо повезли зенитки — значит скоро там заработают мои Левши-умельцы…

Посмотрел их работу в городе, на отдыхе — противотанковую самоходку с 50мм пушкой: не хуже «сучки» — СУ-76 получилась, да ещё и с башней поворачивающейся! И крышу можно закрыть броневыми листами от осколков… Здесь — до утра, что-нибудь ещё успеют собрать. Подъехал к комендатуре — из здания высыпали командиры батальонов: Рощин и Молодцов. Доложились по городу: раненых 28 человек — все средние и лёгкие. Один убитый. У Молодцова… Парень стоит аж черный от горя… Эх, лейтенант, лейтенант… — знал бы ты сколько я оставил умирать там — в Барановичах… Обнял обеих, похлопал по спине, начал с Молодцова:

— То что переживаешь за бойцов — это хорошо; это по-нашему! Но страдать вот так — не нужно: здесь и сейчас война идет, а не учебные манёвры! А на войне, знаешь — убивают: пуля, она ведь дура…

— Молодцов улыбнулся вымучено, выдавил из себя с трудом:

— Я понимаю товарищ капитан… Но мне кажется: их смерти — моя недоработка! Я что то не доделал; чему то не научил; где то в чём то сплоховал… — прошептал виновато… Надо поддержать, ободрить…

— Виноват говоришь? Так чего ты здесь тогда стоишь?! Бегом к своим — исправляй ошибки! Лейтенант дернулся, но я его окрикнул: