Путь в Арьяварду - страница 12
8
Тонгир, которого все, кроме Бю-Зва и Ап-Вила, именовали Волосатым Лицом, вскоре оправился настолько, что начал самостоятельно передвигаться по деревне. Собаки, которых раздражал непривычный запах чужака, поначалу лаяли на него, не переставая, однако вскоре привыкли и вели себя с той же смесью сдержанности и настороженности, что отличала мужчин Чуг-Ти. В первый свой выход из приютившего его дома южанин, за которым неусыпно следили, направился к всеобщей навозной яме, вырытой в глинистом склоне на окраине деревни, и, спустив штаны, долго сидел на её краю. Злые языки поговаривали, будто на самом деле Тонгир ковырялся в отходах, однако большинство саанимов предпочитало не верить столь откровенным сплетням.
Шаман Кул-Деб, желавший знать содержание рассказа дорру, пригласил Ап-Вила к себе, но тот, отделавшись несколькими ничего не значащими фразами, предпочёл ретироваться так быстро, как только это представлялось возможным. Разговор с вождём, куда более обстоятельный, занял около часа. Вяд-Хат, задумчиво скрестив руки на груди, погрузился в раздумья и долго молчал, обдумывая услышанное. Наконец, он сообщил, что история Тонгира кажется ему подозрительной.
- Я не буду спорить о том, какой бог обитает в Проклятом городе - и существует ли тот вообще. Мне не пристало и спорить о том, существовал ли взаправду великан Имир, чей труп якобы породил ледяные горы. - Вяд-Хат выдержал многозначительную паузу и пристально посмотрел на Ап-Вила. - Ты мудро поступил, Полугодок, когда не стал делиться с шаманом всеми этими подробностями.
Ап-Вил почтительно кивнул в ответ.
- Однако всё это очень странно: Волосатое Лицо якобы расправился с колдуном и его зачарованными прислужниками, а затем в одиночку преодолел расстояние, которое даже саанимов, имеющих лучшие упряжки и вдоволь еды и топлива для костров, отпугнуло бы. Спрашиваю тебя откровенно: веришь ли ты ему?
Ответ на этот вопрос, заданный с нескрываемым нажимом, многое решал. Ап-Вил понимал: если гость его навлечёт на Чуг-Ти беду, ему не миновать изгнания - и мучительной смерти в бескрайних льдах. Однако же и предавать гостя у саанимов считалось непростительным, и никто не оставит без внимания, если Ап-Вил оговорит Тонгира. Колебания, длившиеся несколько мгновений, закончились осознанием того, что вождь уже принял некое решение, далеко не самое гуманное, и сейчас лишь подталкивает его к свидетельству, которое позволило бы создать стройную картину.
- Не до конца, - признался Ап-Вил. - Тонгир действительно лжёт, но в чём именно, я не знаю.
При упоминании имени дорру вождь нахмурил свои седые брови и подарил собеседнику долгий, колючий взгляд:
- Не позволяй ему приударять за Бю-Зва - она должна хранить верность своему жениху и исполнять обеты. Впрочем, всё решат духи - я слышал, Кул-Деб хочет призвать их для допроса нашего пленника.
Ап-Вил промолчал - всё, что могло быть сказано, вождь уже сказал. Статус Тонгира изменился окончательно и бесповоротно, хотя решение это ещё не утверждено общим собранием. Наверняка, оно начнётся после того, как дорру крепко свяжут и начнут пытать огнём, а шаман, танцуя вокруг, станет делать вид, что в него вселился чей-то дух, который обладает сверхъестественной способностью отличать правду от лжи.
Не желавший более участвовать в происходящем Ап-Вил, чувствуя груз на душе, давивший, словно валун, подвешенный на шею, распрощался с вождём. Вспомнив о необходимости починить свои рыбацкие снасти, он устроился на берегу, там, где его все могли видеть - но достаточно далеко от места ожидавшихся с минуты на минуту событий.
9
Провидению, однако, было угодно внести коррективы в планы вождя и шамана, старательно готовившихся сыграть свои роли в том театре, которым, в сущности, является всякое сообщество, не исключая и самого северного в мире селения, крохотной деревушки Чуг-Ти. Представление, уже предвкушаемое многими саанимами, сорвал Ваб-Ди.
Снедаемый ревностью, этим худшим из пороков, который, подобно всеядному червю, способен уничтожить любую душу, он давно уже крутился вокруг Тонгира. Скрежеща зубами и даря тому, кого возомнил соперником в деле любви, испепеляющие взгляды, Ваб-Ди, казалось, только искал повода затеять ссору. Если бы разум не оставил его окончательно, и он не отталкивал всех, кто пытался объяснить, что участь Волосатого Лица уже предрешена, вполне вероятно, всё бы обернулось иначе. Однако случилось то, что, в общем, являлось неизбежным: уязвлённое самолюбие Ваб-Ди, усиленное чувствами, которые он испытывал к Бю-Зва, не позволило ему поделиться с кем-либо честью завязать перепалку с дорру.