Путь в космос - страница 49
К о р о л е в (Пресняковой и Фатьянову). Вот жена ушла некстати! (Достает коробку конфет. Пресняковой.) Признавайтесь, Лариса Васильевна, любите сладкое? Прошу.
П р е с н я к о в а. Признаюсь, Сергей Павлович, люблю. В детстве нас не баловали. Отец у меня строгий. Сахар и мед признает. Остальное, говорит, баловство.
Появляется П р о к о п ь е в н а.
П р о к о п ь е в н а (всем). Какой-то бородач пришел. Похоже, в этот раз садовник, с инструментом. Яблони пора подрезать, запущены, говорит, очень.
К о р о л е в. Пойдемте, Варвара Прокопьевна. (Пресняковой и Фатьянову.) Я сейчас. А вы пока новую песню Бориса Мокроусова послушайте. (Включает магнитофон.)
Звучит песня:
Королев и Прокопьевна подходят к калитке. Егоров встает.
К о р о л е в (подает руку). Здравствуйте. Королев.
Е г о р о в. Не узнаешь, Сергей Павлович? (Встает по стойке «смирно», вскидывает руку к козырьку, четко, по-военному.) Товарищ начальник, первая советская жидкостная ракета ноль девять к старту готова. Механик Егоров.
К о р о л е в. Кажется, это сон… Егорыч! (Бросается к Егорову.) Родной мой! (Обнимает.) Да неужели это ты?! Сколько лет прошло! А бородища-то, бородища!
П р о к о п ь е в н а (в сторону). Опять промахнулась. (Уходит.)
К о р о л е в. Пойдем, старина. Там у меня двое инженеров с работы. Подождут! Вон туда. Ну, рассказывай.
Садятся на скамейку.
Е г о р о в. Да что рассказывать? Воевал. Подгорел в танке. (Гладит рукой по щеке.) За бороду и спрятался. После войны партийная работа. Одно поручение за другим. Вот и сегодня приехал за новым. (Смотрит на часы.) В восемнадцать двадцать должен быть у секретаря ЦК. Давно хотел тебя повидать, Сергей. Да и в Москве-то лет пятнадцать не бывал. Сижу все в родной Сибири. Кое-кого спрашивал: где Королев? Никто не знает. А тут первый спутник… Опять спрашиваю: кто командует? А мне в ответ: Главный. Как фамилия, спрашиваю, а они: не знаем. Только по размаху да по хватке понял — твоих рук дело.
К о р о л е в. Чуть было не связали эти руки.
Е г о р о в. Не пойму что-то.
К о р о л е в. Мечтали о полете человека Циолковский, Цандер, Кондратюк…
Е г о р о в. Теперь и пора. Силищу какую народ накопил! По Сибири вижу.
К о р о л е в. Скажи мне, старый мой друг, действительно все это не ко времени? Война была…
Е г о р о в. Не ко времени? А план электрификации? Что греха таить, не все поняли в двадцатом году великую ленинскую задумку. Да и я в том числе… Опять же земля-то не бездонная кладовая. Железо, уголь, нефть не хлеб, не вырастишь. Пора, самая пора трубить во все трубы, как перед началом атаки. А ты — не ко времени.
К о р о л е в. Сердце сдает. Две недели на Грановского провалялся.
Е г о р о в. Подлечат. Медицина вон куда шагнула. Поговаривают, что ученые искусственную почку создали, — может, скоро и наши моторы научатся ремонтировать, а еще лучше заменять новыми.
Идут к саду.
А садик-то запущен.
Королев и Егоров уходят в сад. Действие продолжается на веранде.
П р е с н я к о в а. Борис, давай послушаем еще раз… (Включает магнитофон.)
Звучит песня:
Ф а т ь я н о в. Я помню, Лариса, другую. (Выключает магнитофон.)
П р е с н я к о в а. Не надо, Борис.
Ф а т ь я н о в. Почему?
П р е с н я к о в а. Прошло столько лет…
Ф а т ь я н о в. Послушай, Лариса, я тебе никогда об этом не говорил. Однажды меня фашисты схватили… и расстреляли. Но пуля попала вот сюда. (Показывает на шею.) Ночью с трудом выбрался из-под трупов. Как никогда раньше захотелось жить. Жить, чтобы драться. Драться с фашистами до конца. И когда командир партизанского отряда говорил о Родине, я видел тебя. Когда он меня отправлял в разведку, я знал: рядом со мной ты. Все, что было на земле, было с тобой, Лариса. (Достает из кармана маленькую фотографию.) Ты помнишь эту девчонку с косичками и добрыми глазами? Я всегда ношу ее с собой. И когда мне очень трудно, я смотрю этой девчонке в глаза, как сейчас.
П р е с н я к о в а. Прости меня, если можешь.