Путь в лес - страница 21

Дорант собирался ненавязчиво порасспрашивать и послушать. Могло случиться, что ему удалось бы узнать что-то полезное.

Надежды Доранта не обманули.

Они с Харраном разоделись, как могли. Дорант даже нацепил на шею каваллиерский бант, полученный за дело при Сарсате (где он как раз не совершил ничего значительного, но целый день командовал своей компанидой на глазах у вице-короля). Бант Дорант возил с собой как раз на случай таких оказий, а также визитов к наместникам или чиновникам в провинции: на них это очень действовало.

За столом с Дорантом и Харраном оказались гильдмайстер Флоан Ронде, рослый красавец лет на десять постарше Доранта, но по-молодому стройный и крепкий, его жена Инира, урожденная комита Ингансо, о чем Доранту сообщили ещё раз (как и о том, что у неё это второй брак, по любви, и добавили, что она вдова каваллиера Тазило из Зеганды, что в метрополии — ещё один прихвостень семейства из Аттоу, кстати). Гильдмайстерша была на излете своей красоты, но сохранила свежий цвет лица, густые волосы без следа седины и пышную высокую грудь. Были там обе дочки: Маиссия и Кальдана, младшая, девяти лет. К удивлению Доранта, присутствовал и армано Миггал, коммандар в Эльхиве, хороший боец на мечах — на этот раз с выражением лица любезным и доброжелательным. Как выяснилось, он тоже был в родстве с комесами Ингансо (и оказался, кстати, именно что не Средним, а Старшим братом).

Ужин был точно таким, как бывает обычно в подобных провинциальных городках и при подобном составе присутствующих: хозяева всячески старались показать, что они не хуже столичных дворян, демонстрировали воспитание и хорошие манеры (какими они были лет тридцать назад). Разговор из-за этого вначале был несколько натянутым, однако потом то ли вино подействовало, то ли помог Харран, который чувствовал себя свободно и с хозяевами, и с Дорантом, но посыпались шутки, истории, и обстановка стала дружеской и непринужденной.

Гильдмайстер оказался интересным собеседником. Он умело и красиво рассказал несколько забавных баек из местной жизни — при этом так подобрав слова, что хохотал даже Харран, несмотря на то, что описанные хозяином события были ему известны. При этом гильдмайстер пару раз невзначай коснулся дел купеческих, и каваллиер подумал, что вот про это он бы с ним с удовольствием поговорил подробнее, если б не нынешняя задача и недостаток времени.

Потом, по просьбе гильдмайстерши, мрачно молчавший до этого армано Миггал поделился историей открытия Гиастемы. Её, разумеется, все знают — в общих чертах, но оказалось, что прадед армано был на том самом каике «Святой Ромерий», который, собственно, и открыл новый материк. Детали плавания в семье армано передавались из уст в уста. Многое Дорант услышал впервые. Так например, считалось, что Рацел Поррон, командовавший каиком, специально оторвался от флотилии дуки Гилара (шедшей с экспедицией на юг к островам Пряностей), потому что имел от кого-то сведения о большой земле на Западе и хотел быть первым, кто на неё ступит. На самом же деле флотилия Гилара попала в сильнейший шторм, который её и разбросал. В результате, проболтавшись три дня меж гигантских волн, «Святой Ромерий» оказался в одиночестве вне видимости земли, со сломанными двумя мачтами из трёх и потерянной третью экипажа. Пока оставшиеся в живых из обломков рангоута мастерили сколько-нибудь приличную мачту, чтобы каик мог управляться, пока они сшивали из обрывков парусины что-то похожее на нормальные паруса, прошло ещё три дня.

Им повезло трижды: они не погибли в шторме (как половина флотилии), они попали в мощный ровный Южный пассат, который идет с востока на запад, и за тридцать два дня, что их несло этим пассатом, ни разу не было шторма.

Когда они увидели на горизонте землю, пресной воды оставалось на полкружки в день. Их принесло в устье реки Святого Ромерия (как её звали до этого дикари, никто уже и не помнит). Поррону хватило ума поискать в окрестностях что-нибудь ценное — и найти дикарей, которые за невиданные ими стеклянные побрякушки заплатили золотым песком.