Путь в «Сатурн» - страница 2

– Вполне может быть, товарищ комиссар! – быстро, напористо, как говорят южане, ответил Петросян. – Ведь служба ПВО обнаружила самолет, когда он уже уходил на запад.

– Поиск ведется?

– Весь минувший день и эту ночь. Но до моего отлета ничего не дал. Да и этот гад был задержан чисто случайно: он вышел к железнодорожной станции, а там им заинтересовался постовой милиционер.

– Он оказал сопротивление?

– Извините, товарищ комиссар, эту подробность я не выяснил.

– Напрасно. – Старков перевел взгляд на стоявший на полу чемодан. – Что там?

Петросян легко подхватил чемодан, раскрыл и вывалил на стол его содержимое: два пистолета и сумку с запасными обоймами к ним, компас, три пачки взрывчатки с привязанными к ним взрывателями, четыре электрические батареи для радиостанции и одну маленькую – к фонарику, ракетницу с пятью патронами разных цветов, две обоймы к автомату и миниатюрную аптечку.

Старков и Марков внимательно осматривали каждую вещь. Майор Петросян нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

– Он знает латышский язык? – спросил Старков, рассматривая удостоверение.

– Наши рижские коллеги сказали, что плохо. Допрос вели по-немецки.

– Не жил ли он в Латвии до репатриации оттуда немцев?

Петросян приподнял свои борцовские плечи.

– Он же вообще никаких данных о себе не сообщает. Только острит, чтоб мы торопились. И смеется, гад! – Большие черные глаза Петросяна от злости сузились. – У меня, товарищ комиссар, сложилось впечатление…

– Подождите со своими впечатлениями, – строго оборвал его Старков. – Он знает, что находится в Москве?

– Знает, гад. Когда мы приземлились, засмеялся и говорит: «Я прибыл в Москву раньше всех».

– Давайте его сюда.

Петросян быстро вышел из комнаты. Старков обернулся к Маркову и, встретив его тревожно спрашивающий взгляд, спокойно сказал:

– Допрашивать буду я… Весь разговор – по-немецки. Вы ведете протокол – для виду. Схема допроса такая: если он хочет жить, пусть не только нас торопит, но поторопится и сам. Нам же торопиться некуда: на его расстрел нам достаточно пяти минут, мы все знаем и без его показаний. Так сказать, не допрос, а чистая проформа перед тем, как расстрелять. И вы уже оформляете протокол расстрела. Бандиты, как правило, обожают жизнь. Ставим на это…

– Ясно, – отозвался Марков.

Вернулся Петросян, и вслед за ним конвойные ввели немца. Старков мельком взглянул на него и показал на стул:

– Сядьте сюда.

– Благодарю вас, – четко произнес немец, сел, посмотрел на настенные часы, которые показывали двадцать минут второго, и улыбнулся.

– Ваши имя и фамилия? – небрежно спросил Старков.

Немец не отвечал и, продолжая улыбаться, смотрел то на Старкова, то на Маркова, то на Петросяна.

– Можете, если хотите, назвать вымышленное имя, – сказал Старков.

– Адольф Гитлер! – выкрикнул немец, перестав улыбаться.

– Это имя не подойдет, – поморщился Старков. – Его неудобно вносить в протокол вашего расстрела. Сами понимаете. Пожалуйста, какое-нибудь другое.

В голубых глазах немца мелькнула растерянность. Он внимательно посмотрел на Старкова, на Маркова, занесшего ручку над листом бумаги, на стоявшего у стены Петросяна и, видимо, понял, что с ним не шутят.

– Все равно вы ничего от меня не узнаете, – заученно проговорил он. – И я очень советую вам поторопиться.

– Нам торопиться некуда, – лениво сказал Старков, и стал закуривать папиросу. – На расстрел хватит пяти минут.

– Вы же не знаете, что вас ждет! – воскликнул немец.

– Вы имеете в виду войну? Знаем, – сказал Старков, наблюдая за дымом от папиросы.

Немец явно оторопел. Несколько секунд он молчал, а потом угрожающе произнес:

– Вы ответите за это.

– За что? – искренне удивился Старков. – На протоколе расстрела мы поставим дату позднее, и, таким образом, вы будете расстреляны по законам военного времени, как шпион и диверсант. – Старков показал глазами на лежащие на столе вещи. – Ну, ну, давайте какое-нибудь имя. Не записывать же нам в протокол «господин икс»?!!

На лбу у немца проступила испарина. Он что-то обдумывал.

– А если я буду говорить? – вдруг спросил он уже без всякой амбиции.

– Вы отсрочите свою смерть, а может быть, избежите расстрела, – спокойно ответил Старков. – Мы из контрразведки, и, естественно, нам важно получить от вас сведения. Впрочем, поскольку вы явно не генерал, вряд ли мы услышим от вас что-нибудь действительно важное.