Путь желания - страница 44

Мое удивление говорит о многом. Одно дело мечтать о весне — это так естественно, но быть пораженным ее возвращением — это нечто совсем другое. Я настолько искренне и неподдельно удивлен, как будто готов спросить: «Неужели это ты, весна? И что это ты здесь делаешь?» А затем я понимаю, что не ожидал снова увидеть возвращение весны. Мне кажется, что где-то в глубине души я смирился с фактом, что кроме зимы ничего нет и не будет. В первый год после утраты Брента я неосознанно пришел к смирению. Пустота и неподвижность внешнего мира казались мне единственной подходящей декорацией для мира внутреннего. Возвращение весны меня шокировало. И я задал себе вопрос: «А не может ли нечто похожее произойти с моей душой?»

Может ли это произойти на самом деле? Может ли наша жизнь снова дать зеленые ростки? Вне зависимости от того, что говорит наш Символ веры, наши сердца говорят нам совсем другое. Мы смирились с тем, что зима в этом мире установилась навсегда, и пытаемся выжить без надежды на возвращение весны. «Она никогда не придет, — заключаем мы, — поэтому нужно устраивать свою жизнь здесь, насколько это возможно». Мы настолько увлечены борьбой за свое счастье, что не замечаем звуков весны. Мы ни на минуту серьезно не задумываемся о том, что нас ждет за поворотом. Если бы завтра наступила вечная жизнь, мы были бы так же поражены, как я на этой неделе был поражен возвращением весны, только еще сильнее. Наш практический агностицизм стал бы явным. Паскаль утверждал: «Наше воображение так преувеличивает настоящее, поскольку мы постоянно о нем думаем, и так умаляет вечность из-за недостаточного размышления о ней, что мы делаем вечность из ничего и ничто из вечности…».

Конечно, мы стремимся к счастью, которым можем наслаждаться в настоящий момент. Нашему сердцу больше некуда деться. Мы обесценили вечность. Если бы я сказал вам, что ваш доход в следующем году увеличится втрое и что отпуск, на который у вас запланирована поездка по Европе, уже не за горами, вы были бы страшно обрадованы, окрылены надеждой. Будущее представлялось бы вам многообещающим. Ведь оно кажется возможным, желанным. Вечность же, хотя и возможна, совсем не так желанна. Каким бы мы ни представляли себе следующий этап нашего существования, мы совсем не уверены, что там нас ждет что-то действительно захватывающее. Мы обесцениваем вечность, преувеличивая значение нашей жизни в настоящем и умаляя значение того, что ждет нас в будущем. Почти все христиане, с которыми я разговаривал, представляют, что вечность — это бесконечная церковная служба. Ведь сказано же в Библии, что «небеса проповедуют славу Божию»; и, не давая себе труда хоть немного поразмыслить об этом, мы привыкаем к мысли, что на небесах льются бесконечные гимны, один прекраснее другого, во веки веков, аминь.

И наше сердце терпит кораблекрушение. Во веки веков? Так в этом и заключается Благая весть? А потом мы вздыхаем и испытываем чувство вины за то, что недостаточно «духовны». Мы теряем свое сердце и снова бросаемся на поиски жизни здесь и сейчас. Вечность исчезает, потому что она не имеет никакого значения для наших поисков хоть какой-нибудь жизни. Она кажется окончанием этих поисков. И так как мы плохо представляем себе, что нас ждет в будущем, мы усиленно начинаем искать жизнь прямо сейчас. Помните, мы можем надеяться только на то, чего мы желаем. Как может церковная служба, которая никогда не кончается, быть более желанной, чем богатейший жизненный опыт, который мы получаем здесь. Как могло бы все измениться, если бы ваше сердце сказало вам, что жизнь, которой вы заслуживаете, скоро наступит, что ваши самые сокровенные желания говорят о том, что ждет вас впереди! Видите ли, в Писании сказано, что Бог «вложил мир» в наши сердца (Еккл. 3:11). Каким образом? Через наши желания.