Путешественник во времени - страница 9

— Я и забыл, что каждое четвертое живое существо на планете — жук, — заметил он, краем глаза заглянув в книгу за завтраком из кукурузных хлопьев. — Знаете, некоторые из них живут здесь уже двести миллионов лет, почти живые ископаемые.

— Вот как? — поразилась мать, торопливо собираясь на работу. — Как это интересно. Дай нам знать, если к вечеру что-нибудь изменится, хорошо?

— Возможно, если вам повезет, — ответил Сэм Скаттерхорн, чьи глаза, как всегда, смеялись.

Но Том замечал, что за этим весельем отец становится все серьезнее, словно постоянно думает о чем-то еще. Каждую неделю в ящик сыпались все новые и новые письма, помеченные узнаваемым значком МДЗРН и покрытые занятными иностранными марками, которые сын с удовольствием собирал бы, если бы отец не утаскивал все конверты в кабинет. Потом, как-то ночью, Том проснулся и услышал, как внизу спорят родители.

— Но скажи, как мы будем жить! — кричала мать.

По ее голосу мальчик догадался, что она недавно плакала.

— Ты же учительница, у тебя есть работа. Дорогая, я просто обязан так поступить. Пожалуйста, позволь мне.

Тогда мать разрыдалась.

Это было только началом, потому что уже на следующий день Сэм Скаттерхорн уволился с работы в магистрате и купил микроскоп. Сперва он начал собирать насекомых в саду, убивать их, вскрывать и затем часами изучать под микроскопом. Но после нескольких месяцев таких занятий он перестал ими довольствоваться, уходя все дальше и дальше от дома.

— Вот это уж точно сюжетец в самый раз для книжки, — заметил живущий по соседству Дональд Дюк, с сомнением рассматривая старый и ржавый трейлер, припаркованный на подъездной дорожке Скаттерхорнов.

— Эта штука так и будет здесь стоять? — прощебетал из-за живой изгороди голосок его жены Дины.

— К сожалению, да, дорогая, — ответил Дональд.

— Но ты должен что-то с этим сделать, — громко прошептала она и ткнула его под ребра садовой лопаткой. — Им тут что, свалка?

Но Дина Дюк могла не беспокоиться: старый ржавый трейлер не остался стоять у дома, по сути, он там почти и не бывал. Как только начинались школьные каникулы, Сэм Скаттерхорн грузил в него припасы и одеяла и отправлялся с семьей к какой-нибудь далекой горе или реке в погоне за тем единственным, что его теперь интересовало. Во Франции они собирали личинок долгоносиков. В Германии — жуков-щелкунов. В Венгрии — поденок. В Италии — маленьких черных скорпионов. У Тома неплохо получалось их искать: он уходил на рассвете с палкой и коробкой для образцов и к обеду успевал наловить всевозможных существ, чтобы отец изучил их под микроскопом. Поначалу это казалось увлекательным, особенно когда удавалось извлечь из щели в скале какого-нибудь особенно норовистого скорпиона, но Том взрослел и вскоре стал осознавать, что ему не хочется целыми днями ворочать камни и носиться по лесу с сачком. И еще он начал понимать, что страсть его отца не имеет ничего общего с коллекционированием. Сэм Скаттерхорн гнался за чем-то неуловимым, за какой-то скрытой истиной, которую мог так никогда и не найти.

— Ну, — нетерпеливо спросил Том, — так что же это?

Они сидели в озаренном луной сосновом лесу в Испании и наблюдали за танцующими между деревьев светлячками. Отец долго смотрел на тлеющие угли костра.

— В древности это называли божественной искрой, — медленно произнес он. — Это молния, которая заводит мотор. Заставляет все дышать, двигаться, существовать. Дух жизни, я полагаю. Ученые умеют выращивать разные штуки в лабораториях, клонировать животных, даже пересаживать часть одного организма в другой, но все эти существа прежде всего должны быть живыми, верно? Так что именно делает их живыми изначально?

Том вроде бы и понял то, о чем говорит отец, но многое по-прежнему оставалось не вполне объяснимым.

— Но… почему именно насекомые, пап? Ведь эта божественная искра есть во всем живом?

— Хм.

Отец внимательно посмотрел на него поверх костра. Таким серьезным Том видел его впервые.

— Мне бы… — начал он. — Мне бы хотелось объяснить это тебе. И маме. Но нам нельзя об этом распространяться. Это вроде как большой секрет, и если ты узнал… то уже никогда…