Путешествие мясника - страница 8
Гвен говорит мне все, что должна говорить хорошая подруга, и время-от времени обещает поколотить то моего мужа, то любовника, в зависимости от того, кто в данный момент достает меня сильнее. Это приятно. Но все-таки даже Гвен до конца не разобралась в ситуации.
— Я все понимаю. Я только не могу понять, откуда между нами появилась эта озлобленность. То есть она не всегда бывает, далеко не всегда. Но…
— А ты правда думаешь, будто что-то меняется к лучшему?
У меня нет ответа на этот вопрос. Я знаю только одно: несмотря ни на что, Эрик не уходит от меня. И как бы плохо ни было нам вместе, мне страшно даже представить, какую боль я испытаю, если он вдруг меня бросит (в который уже раз я вспоминаю свой любимый сериал «Баффи — истребительница вампиров»: «Это все равно что потерять руку. Или еще хуже. Половину туловища»). Мне просто надо найти убежище, место, где я смогу иногда спрятаться от отравляющих наш дом невидимых испарений боли и гнева и от непредсказуемости Д., из-за которой я последнее время живу, словно в слишком тесной одежде. Странно, конечно, что при слове «убежище» я первым делом представляю себе блеск кафельной плитки и нержавеющей стали, влажный красный срез сырого мяса, острый запах созревающей говядины и ощущение зажатой в ладони рукоятки ножа.
Найти такое убежище, однако, оказалось гораздо сложнее, чем я ожидала. И не только потому, что в присутствии мужчин в белых куртках я теряю дар речи. Дело в том, что в этой стране осталось совсем мало настоящих мясников. В это трудно поверить, да? Ведь нас, американцев, сейчас гораздо больше, чем было, скажем, сто лет назад, и почти все мы едим мясо. Но на смену мясным лавкам пришли гигантские мясоперерабатывающие заводы, целые комплексы, которые пожирают животных и через некоторое время извергают из себя бифштексы в аккуратной вакуумной упаковке. Возможно, не слишком удачное сравнение, но все, что происходит внутри, скрыто от глаз так же надежно, как физиологические процессы внутри нашего тела. Нам известно, что на этих заводах имеется масса мощных, утыканных острыми ножами механизмов, потому что они то и дело калечат или убивают работников (в Америке мясоперерабатывающее производство считается одним из самых опасных, и, возможно, поэтому в нем заняты в основном нелегальные иммигранты). Еще мы знаем, что там работают настоящие виртуозы ножа, живые винтики бездушного механизма, которые снова и снова привычно отсекают одну и ту же часть туши до тех пор, пока у них не начнет сводить руку.
Вернее, обо всем этом я могу только догадываться, потому что, как правило, воротилы мясного конвейера не спешат расстелить красную дорожку и пригласить посторонних за кулисы своего бизнеса. В наш век нанотехнологий и неотвратимости судебной ответственности проще проследить за прохождением жвачки по пищеварительному тракту бычка, чем за его путем с пастбища на вашу тарелку. Да и в любом случае, меня это не слишком интересует. Я хочу стать ученицей настоящего мастера, а не детали конвейера.
Поэтому, исчерпав все возможности в городе, я взялась за телефон и добыла еще несколько пригородных адресов, по которым истинные профессионалы продолжали превращать животных в порции мяса старым дедовским способом. Сейчас я как раз и направляюсь по одному из этих адресов на юг штата Нью-Джерси.
Я не отпускаю педаль газа даже на поворотах и чувствую, как машина накреняется, а иногда цепляет колесами зеленую обочину. Но по мере приближения к цели скорость приходится сбавлять. Во всяком случае, я надеюсь, что приближаюсь к цели. Я живу на Восточном побережье уже пятнадцать лет, с тех самых пор как закончила школу в Техасе и поступила в колледж в Массачусетсе, то есть у меня была куча времени для того, чтобы привыкнуть к этим пейзажам с их зыбкими границами городов и переплетением поселков. И все-таки иногда я ловлю себя на том, что скучаю по широким просторам моего родного штата, на которых города стоят отдельно друг от друга и при помощи карты для автомобилистов всегда можно определить, где ты находишься.
Я люблю ездить на машине, особенно в одиночку. Похоже, я так и не переросла восторга подростка, едва научившегося водить: это ощущение полета, возникающее, когда, превысив миль на пятнадцать разрешенную скорость, легко обгоняешь других, более осторожных водителей и точно знаешь, что до нужного тебе поворота еще очень и очень далеко. Вот чего я не люблю, так это высовывать голову из окна едва ползущего автомобиля, вглядываться в номера домов на почтовых ящиках и пытаться понять, куда же я, черт побери, заехала. Подозреваю, что никто этого не любит. Как всегда, когда я не могу найти дорогу, мне хочется позвонить Эрику. Я знаю, он где-то близко и готов помочь, но телефон все еще не ловит.