Путешествие налегке - страница 29

Как только фильм закончился, наш смех оборвался. Мать и отец Карлоса вернулись к действительности, чтобы

продолжить свое медленное движение по долине смертной тени, которой им предстояло идти впредь.

Может быть, ваш путь тоже проходит сейчас под покровом этой тени? Возможно, руки, держащие сейчас эту

книгу, совсем недавно прикасались к холодному лицу ушедшего друга? А глаза, читающие эту страницу, не отрываясь, смотрели на бездыханное тело мужа, жены, ребенка? Вы проходите долиной смертной тени? Если нет, эта глава не

заинтересует вас. Пользуйтесь своей свободой, идите дальше - вы вернетесь к ней, когда у вас возникнет в этом

необходимость.

Но даже если это так, вы должны знать, что черный багаж потери очень тяжел. Нести его невыносимо трудно, потому что не все понимают глубину вашего горя. Сначала да, люди сочувствовали вам - и во время похоронной

процессии, и на кладбище. Но сейчас они отошли от вас, они не могут вас понять. Вы остаетесь один на один со своим

горем.

Как медленно и безмолвно проплывающее мимо облако закрывает от вас полуденное солнце, так между вами и

прежней радостью медленно встают воспоминания, накрывая вас холодной тенью. Несколько неясных, смутных

образов - подобие аромата ее любимых духов, строка из ее любимой песни, и горечь потери тяжелым грузом вновь

наваливается на вас.

Почему же горе не покидает вас?

Потому что вы похоронили не только человека - вы похоронили часть самого себя. Кажется, Джон Донн сказал: «С

каждым умершим человеком умирает частица меня». Как будто все человечество поселилось на одном огромном

батуте, и движение одного из его членов тотчас ощущается остальными. Чем ближе взаимоотношения, тем

болезненнее расставание. Когда умирает ваш любимый человек, ваше сердце пронзает стрела.

Горе поражает ваши мечты.

Несколько лет назад мы с женой вместе с другими миссионерами несли служение в Бразилии, в Рио-де-Жанейро. В

нашу команду входило несколько молодых пар, которые, оказавшись вдали от дома, крепко сдружились. Все мы

радовались, когда молодые супруги Марти и Анжела объявили о том, что ждут своего первого ребенка.

Беременность Анжелы проходила тяжело, и вскоре радость сменилась тревогой. Анжела должна была лежать в

постели, а мы - пребывать в ходатайственной молитве. И Господь ответил на нашу молитву, хотя не так, как мы

надеялись. Ребенок умер, еще не родившись.

Я никогда не забуду слов Марти, которые он тогда произнес: «Здесь не просто умер ребенок, Макс. Здесь умерла

надежда».

Почему горе так живуче? Потому что в нем мы соприкасаемся не только с пережитым прошлым, но и с еще не

пережитым будущим. Мы не просто сталкиваемся с горем - мы оказываемся накоротке со своим разочарованием. А

еще мы ощущаем гнев.

Гнев может выражаться внешне. Он может быть глухим, как подземный рокот, может внезапно возгореться, как

пламя, а может непрестанно тлеть, как сырые дрова. Но гнев живет в доме печали. Гнев на самого себя. Гнев на жизнь.

Гнев на милитаризм, на медицинское обслуживание, на систему транспортных коммуникаций. Но более всего - гнев на

Бога. Этот гнев выливается в шесть букв: «Почему?» Почему его? Почему ее? Почему сейчас?

Ни вы, ни я не знаем ответов на эти вопросы. Только Бог знает истинную причину случившегося несчастья. Но есть

одна истина, на которую мы, как на прочное основание, можем уверенно опереться: Наш Бог - благой Бог.

«Благ и праведен Господь...» (Пс. 24:8).

«Вкусите и увидите, как благ Господь!» (Пс. 33:9).

Бог благ. С этого нужно начинать. Хотя мы не понимаем смысла Его действий, мы можем доверять Его сердцу.

Бог всегда творит благо. Но может ли смерть быть благом? Когда количество прожитых нами лет опережает их

качество, тогда мы не спрашиваем, является смерть благом или нет. Те же, кто оплакивает своих умерших, обычно не

задаются этим вопросом.

Тем не менее этот вопрос продолжает мучить и отца, потерявшего ребенка, и тридцатилетнюю вдову, и родителей

Карлоса, и моих друзей из Рио-де-Жанейро. Разве возможно такое - чтобы смерть была благом?

Частично ответ на этот вопрос мы находим в Книге Пророка Исайи: «Праведник умирает, и никто не принимает