Путешествие с Чарли в поисках Америки - страница 14

Итан глубоко вздохнул, задержал дыхание и выдохнул.

– Кто бы это мог быть? – продолжила Мэри. – Судя по всему, мы оба его знаем и вряд ли смогли бы в такое поверить.

– При определенных обстоятельствах она наверняка расколется, – тихо произнес Итан.

– Если ее вынудят – да! Так она и сказала. Допустим, под угрозой окажется ее доброе имя… Как думаешь, кто это?

– Кажется, я знаю.

– Знаешь? И кто же?

– Я.

Мэри изумленно ахнула.

– Итан! Опять ты дурачишься! – воскликнула она. – За тобой глаз да глаз, вечно ты меня разыгрываешь! Впрочем, это лучше, чем грустить.

– Вот так история с географией! Мужчина признается в грехах плоти, да еще с лучшей подругой жены, и над ним же насмехаются.

– Таким не шутят!

– Возможно, мужчине следует все отрицать. Тогда уж жена почтит его подозрением. Дорогая моя, клянусь тебе всем, что есть святого, что я никогда ни словом, ни делом не приставал к Марджи Янг-Хант! Теперь ты веришь, что я виновен?

– Ты?!

– Думаешь, я недостаточно хорош и не пользуюсь спросом – другими словами, на меня никто не позарится?

– Пошутить я люблю, ты знаешь. Но с таким не шутят, Итан! Надеюсь, дети не добрались до сундуков. Вечно они все разбросают и не уберут за собой.

– Попробую еще разок, моя возлюбленная супруга. Некая женщина с инициалами М. Я.-Х. по известной лишь ей причине обложила меня ловушками. Мне угрожает смертельная опасность угодить не в одну, так в другую западню.

– Почему бы тебе не поразмыслить над предсказанием? Карты говорили про июль, причем трижды – сама видела! Ты получишь кучу денег. Подумай-ка об этом.

– Ты так сильно любишь деньги, мой крольчонок?

– Что значит – люблю деньги?

– Ты любишь их настолько, что готова прибегнуть к черной магии, запретным чарам и заклинаниям или иным подобным средствам?

– Вот ты и сказал! Ты начал первый. Я не позволю тебе прятаться за словами! Люблю ли я деньги? Нет. Но и волноваться по пустякам я тоже не люблю. Мне хочется ходить по городу с высоко поднятой головой. Мне не хочется, чтобы мои дети чувствовали себя ущемленными по сравнению с другими детьми, потому что они вечно в чужих обносках. Я хочу высоко держать голову!

– Думаешь, деньги ее поднимут?

– Деньги сотрут насмешки с лиц твоих чертовых дружков-снобов!

– Над Хоули никто не насмехается.

– Это ты так думаешь! Ты просто не замечаешь.

– Потому что я себя не накручиваю.

– Ах так, попрекаешь меня своими чертовыми Хоули?

– Что ты, дорогая. Мое происхождение больше не аргумент в споре.

– Рада, что до тебя наконец дошло. В любом городе продавец есть продавец, будь он хоть трижды Хоули!

– Все еще винишь меня за банкротство?

– Нет. Конечно, нет. А вот за то, что ты сидишь в яме и не желаешь из нее вылезать, – да! Не будь у тебя голова забита морально устаревшими высоконравственными идейками, давно бы вылез. Над тобой все смеются! Благородный джентльмен без денег – хуже любого босяка! – Мэри сама испугалась своих слов, смутилась и замолчала.

– Прости, – сказал Итан. – Кое-чему ты меня научила – трем вещам, если быть точным, моя кроличья лапка. Люди не верят правде, не верят тому, что вполне возможно, и тому, что вполне логично. Теперь я знаю, где взять деньги, что помогут предсказанию сбыться.

– Где?

– Я ограблю банк.

Таймер на духовке запиликал.

– Сходи за детьми, – велела Мэри. – Запеканка готова. И свет пусть не забудут погасить.

Она прислушалась к его удаляющимся шагам.

Для моей жены, моей Мэри, заснуть не сложнее, чем закрыть дверцу шкафа. Сколько раз я с завистью наблюдал, как это происходит. Ее прелестное тело чуть вздрагивает, она будто укутывается в кокон. Легкий вздох, глаза закрываются, губы безмятежно складываются в мудрую и отстраненную улыбку греческой богини. Она улыбается всю ночь, дыхание вибрирует в горле – на храп совсем не похоже, звук такой, будто котенок мурлыкает. На миг температура у Мэри резко подскакивает, и от тела рядом со мной исходит свечение, потом температура падает, и Мэри уже далеко. Не знаю, куда она уходит во снах. Она утверждает, что ей ничего не снится. Конечно, снится. Просто сны ее не тревожат либо тревожат так сильно, что к моменту пробуждения она их уже не помнит. Она любит сон, и сон отвечает ей взаимностью. У меня, увы, все иначе. Я сражаюсь со сном и в то же время жажду в него погрузиться.