Путешествие в древний Вавилон - страница 9

Неудивительно, что общественная психология долгое время не могла принять эти новые явления и смириться с ними. Купля-продажа земли рассматривалась как нечто, нарушающее «правильный» порядок вещей, едва ли не весь миропорядок. А представления о «надлежащем» устройстве общества были древними, принесенными из первобытнообщинного времени. Впрочем, людей, живших, скажем, при III династии Ура, отделяли от этой эпохи всего полтора-два десятка поколений. Для нас теперь 400–600 лет — это огромный срок, заключающий в себе смену трех социально-экономических формаций. Но в ранней древности темпы исторического процесса были несравненно более медленными. А человеку того периода идея исторического прогресса была вообще чужда. Его взгляд был обращен назад — ко временам первобытного равенства, жизни по принципу «один за всех, все за одного». Не случайно легенды всех народов помещают «золотой век» в прошлом.

По изложенным причинам и царь в древней Месопотамии сохранял в глазах общества, да и в собственном представлении, черты племенного вождя. Он был, разумеется, крупнейшим землевладельцем и рабовладельцем, первым из богачей. Но давление социальной психологии сказывалось и на нем. Цари считали себя обязанными как-то защищать членов общины, особенно слабейших. Разумеется, тут была и прямая политическая необходимость: разорение общинников сокращало число граждан, подрывало основы военной мощи государства. (Эту проблему, впрочем, можно было решить и путем создания профессиональной армии.) Так или иначе, но фраза, постоянно встречающаяся в царских указах: «…дабы сильный не притеснял слабого, дабы сироте и вдове оказываема была справедливость…», — не должна рассматриваться всего лишь как социальная демагогия. Цари действительно принимали меры к ограничению долгового рабства, пытались бороться с распродажей общинных земель. Разумеется, все это могло лишь притормозить действие неумолимых экономических процессов. Все большее число людей вынуждено было покидать общины и либо становиться бродягами — изгоями, либо идти на царскую службу. А низшие слои царских служащих на практике мало чем отличались от рабов. В «теории» же образовалось два сословия свободных: «авилумы», т. е. «(благородные) люди» — общинники и «мушкенумы», т. е. «бьющие челом» — царские служащие. Разумеется, этим не определялось их имущественное положение. «Благородный» авилум мог быть жалким бедняком, а царский чиновник среднего ранга — человеком весьма зажиточным. Впрочем, средние и высшие слои царских служащих принадлежали фактически к обоим сословиям: они были общинниками, т. е. имели общинные земли, а от царя получали еще земельные участки в качестве вознаграждения за службу.

Рабство постепенно утрачивает свой патриархальный характер, приобретает все более суровые формы. Еще во времена III династии Ура раб мог оспаривать свое рабское состояние перед судом, хотя, как правило, проигрывал процесс. Законы Хаммурапи (о них будет подробнее рассказано ниже) устанавливают, что раб, проигравший такой процесс, подвергается жестокому наказанию. А еще позднее ни о каких судебных спорах вообще не может быть и речи. Рабы носят знаки рабства — сначала в виде особой стрижки, а затем и настоящие клейма. Постепенно общественное сознание перестает воспринимать раба как личность (пусть неполноценную). Раб становится видом движимого имущества.

Одним из важных достижений месопотамской цивилизации, значение которого для дальнейшей истории человечества еще не оценено в должной мере, является создание писаного права, законов.

Вообще говоря, возможно существование правовой системы без подробных, детализированных законов. Такая правовая система опирается на обычаи, прецеденты, мнения авторитетов и лишь в наименьшей степени — на установления верховной власти. К таким системам относятся, например, англо-саксонское и мусульманское право. Более распространены, однако, системы права, базирующиеся на писаных законах, более или менее исчерпывающих круг правовых проблем. И древнейшие на земле законы дошли до нас из Месопотамии