Путешествие в Шахристан - страница 9
- Твоя дорогу ищи?
- А откуда... - начал было я.
- Лошадь в мешке не утаишь! - воскликнул тот, кто представился Кульджигитом.
- Моя покажи! - предложил тот, кто представился Кулджигитом.
- Куда надо? Моя знай! - уверил нас Кульджигит.
- Моя все дороги степи знай! Моя - конь степи! - подтвердил Кулджигит. - Моя куда угодно заведи!
- Моя помогай! - весело крикнул Кульджигит.
- Шибко-шибко скачи! Коня ноги кормят!
Так, под россыпи караканской народной мудрости в исполнении братьев мы последовали дальше по степи в направлении скорее к Шахристану, чем от него. По крайней мере, по сторонам вроде бы виднелись те самые путевые ориентиры, которые шахрай отметил нам в своей карте, обведя их красными кружками.
На пятый день нашего пребывания в Караканском ханстве степь стала прекрасна и просто красна - от маков! До самого горизонта теперь простиралось не зеленое море - нет, теперь на его месте колыхался роскошный алый ковёр, смешиваясь где-то вдали с синевой неба. Редкие юрты и островки не тронутой цветами зелени казались узорами этого ковра, расстилавшегося у наших ног, и даже несколько совестно было тревожить его нетронутую гладь копытами своих коней.
Как мне показалось, наши проводники, хотя и караканцы, были не очень искусны в верховой езде. Однажды я поделился своими опасениями с нашим сотником, предположив, что его подчиненные держатся в седле куда лучше. 'Ну!' - многозначительно подтвердил Герасим и лишь усмехнулся в сторону братьев. Но при этом я должен признать, что Кульджигит и Кулджигит были настоящими кладезями местного фольклора.
Разводя костёр из подручных материалов, Кульджигит и Кулджигит выражались в том смысле, что без труда не выловить и лошадь из пруда (хотя я и с трудом мог представить себе эту картину). Довольствуясь скудной пищей, они приговаривали: 'Лучше лошадь в руках, чем журавль в небе' и 'Дорога лошадь к обеду'. Впрочем, пускать лошадей на еду им в недвусмысленных выражениях запретил Герасим...
Чем дальше мы продвигались, тем меньше была заметна дорога в цветущей степи. Однако братья караканцы уверенно ехали вперёд и поминутно уверяли нас, что движемся мы как нельзя более верной дорогой. На предположения боярина о том, что они намеренно увели нас в сторону с пути или вообще заблудились, Кулджигит и Кульджигит ответили нестройным, но чрезвычайно возмущённым и темпераментным дуэтом в том смысле, что даже помыслить такого не могли, ибо закон степи гласит: 'Не рой другому яму - конь в неё попадёт!'. Герасим на третий день пути под руководством караканцев смотрел на проводников уже не волком, а медведем-шатуном, однако молчал...
На четвёртую ночь своей нелегкой работы наёмного проводника, получив обещанную оплату, нас по-гвентски покинули оба брата, очевидно, сочтя свою миссию выполненной и предоставив нам искать дальнейший путь самостоятельно. -Вспомнил я по сему поводу караканскую народную мудрость: 'коней по осени считают'. И ещё: 'Конь познаётся в беде'.
Сота, найденная нами к исходу первого дня в Караканском ханстве, оставалась единственной из повстречавшихся нам в этой стране, а потому не у кого было осведомиться о правильности нашего движения. За неимением лучшего мы решили держаться направления, заданного братьями-проводниками до их побега. К началу второй недели нашего пути по Караканскому ханству, который с каждым часом всё больше напоминал скитание, решено было экономить продукты, поскольку человеческое жильё даже на горизонте виднелось не каждый день.
Ночевать приходилось прямо в степи, разводя костры из найденных в течение дня хилых остатков древесной растительности и кизяка. Вокруг лагеря выставляли дозорных, однако, подозреваю, местные жители при желании могли обнаружить нас куда быстрее, чем мы их.
Когда подошел к концу десятый день путешествия по караканским землям, мы снова остановились на ночлег прямо в степи и развели костёр, чтобы приготовить скудный ужин. Но не успела вскипеть вода в походных котлах, как по периметру лагеря из темноты бесшумно выступили десятки вооруженных до зубов всадников.