Путешествие в страну миражей - страница 14
— А что же дальше? — спрашивал я у гидростроителей.
Они с грустью смотрели на серые горы и пожимали плечами.
А я вспоминал разговоры в одной из московских редакций: «Канал построен, остальное неинтересно». Это было все равно как если бы кто-то начал утверждать: «Ребенок родился, стало быть, трудности позади». Но так не утверждают. Самый недальновидный родитель знает: с рождением ребенка все только начинается…
Увы, должен признаться, что первые километры по Туркменистану пришлось не проплыть, даже не проехать — пролететь. Прежде, глядя на карту, я больше всего рассчитывал на примыкающие к Головному голубые просторы Келифского Узбоя. Судя по карте, здесь могли бы ходить и морские пароходы. Но амударьинская пульпа превратила их в мелководья, по которым не рискнул плыть даже маленький катер на подводных крыльях. Другой оказии не было, и мы с Карашем Николаевичем Иомудским вынуждены были сесть в «воздушное такси» — четырехместный ЯК-14. Миниатюрный самолетик вспорхнул, как бабочка, и пошел прыгать по ухабам воздушных ям. Внизу расстилалась синева бесчисленных проток и густая камышовая зелень плавней, напоминавшая пестрый узор туркменского ковра. ЯК-14 — прямо находка для таких перелетов. У него можно даже отодвинуть стекло, высунуть руку, как из автомобиля, пощупать горячий упругий ветер. И я все смотрел вниз через приоткрытое окно, старался разглядеть в джунглях-тугаях розовое пятнышко фламинго, или семейку осторожных фазанов, или хотя бы черную глыбу дикого кабана. Но тугаи сверху казались мертвыми, только видно было, как вскидывалась рыба над мелководьями этого огромного отстойника да время от времени мелькали невесть откуда взявшиеся белоствольные березки, рождая глухую тоску по дому, до которого было теперь так далеко.
Разрозненная масса озер уперлась в зеленую стену дамбы, и сразу исчез живописный хаос дикой природы. Это был Часкак — очередной гидроузел. За небольшим поселком, за строгими линиями бетонных набережных у водосбросов россыпями битого стекла сверкали на солнце уже не мутные, как в Амударье, — зеленые в водоворотах волны. Несколько русел сходились в одно широкое, и голубой нитью в обрамлении зеленых берегов разливался по серому простору степи Каракумский канал. Теперь он приобретал вид именно канала с частыми поворотами, но без пологих речных петель и чем-то напоминал длинный коленчатый окоп передней линии обороны.
Не успели мы насмотреться на него, как самолет нырнул вниз и приземлился… на опушке леса. Но это был поселок Карамет-Нияз, спрятавшийся в густую, почти лесную, зелень.
…Первый раз он забросил невод, пришел невод с одною тиной. Второй раз была только трава речная. А в третий увидел в неводе рыбу, большую, какой можно всю бригаду накормить. Только не далась рыбка в руки, махнула хвостом и перепрыгнула через край невода. Рассердился Аранбай, смотал невод и собрался ехать на свой землесос. И только взялся за весла, как рыба прыг в лодку и улеглась на скамье. Испугался Аранбай: вдруг рыба, как в сказке, волшебная. Однако набрался храбрости, стукнул ее веслом по голове…
— Эх, ты! — ругались гидростроители. — Надо додуматься: волшебную рыбу веслом по голове. Может, она тебе счастье хотела даты Попросил бы чего-нибудь.
— Новый сальник хотя бы, — сказал механик.
— Что сальник, просил бы уж прямо землесос, ста-рый-то совсем износился.
— Может, тебе готовый канал подать?
— А чего!
— Этого волшебница не может: силенок маловато.
— Н-да, — задумались гидростроители. — Придется на своем, разбитом.
— Не такой уж он разбитый…
Мы сидели на тесной палубе землесоса, ели розовые куски белого амура и обсуждали судьбу «бедной рыбки», попавшей на сковородку. А заодно и всех других рыб, которые плавают в канале.
— Вы фамилии-то не записывайте, — сказал механик, — а то рыбинспекция припомнит нам этот обед.
— А что делать? — заговорили гидростроители. — Она, проклятая, на удочку-то не идет. Да и сетью взять не просто. А вкусна!
— Что вкусна… Она, благодетельница, всю нашу стройку спасла…
И пошел разговор на тему, которая у московских радетелей природы давно считается банальной, а здесь все вызывает интерес, потому что еще не выветрились воспоминания о растерянности, охватившей гидростроителей, оказавшихся перед неожиданным препятствием.