Путешествие в тропики - страница 10

Мы успели заметить, что обе стороны бухты защищены орудиями; одни стоят на открытых площадках, другие спрятаны в скалах. Городок маленький; большинство домиков одноэтажные, только в наиболее густо застроенной части есть несколько трех- и четырехэтажных зданий. Зелени на улицах и вокруг домов не видно совсем; повсюду проступают красноватые породы, слагающие скалистый берег и все видимые склоны острова. Только в северной части городка приютилась у самой воды маленькая группа пальм, да на восточном краю, на плоской площадке, расположена небольшая рощица темнозеленых деревьев. Вероятно, это эвкалипты.

Острова Зеленого Мыса, принадлежащие Португалии, получили свое название от Зеленого Мыса — наиболее выдающегося к западу выступа Африки. От этого выступа острова отделены расстоянием в 560 километров. В районе островов проходит северо-восточный пассат, и его влияние сказывается на климате и растительности островов. Пассат называют «вечным ветром», — он дует всегда в одном направлении.

Северо-восточный пассат приносит к островам из далекой Сахары сухой и горячий воздух. Этот воздух так насыщен пылью, что она не успевает осесть у берегов, и здесь, за многие сотни километров от материка, наблюдаются пылевые туманы.

Горячее дыхание пустыни пересиливает влияние окружающего океана. Растительность островов Зеленого Мыса очень бедная. Здесь нет ни влажных вечнозеленых тропических лесов, которых можно было бы ожидать в тропической области Атлантики, ни жестколистных лесов, нет даже саванн. А ведь лежащая намного севернее Мадейра покрыта вечнозелеными лесами, и там произрастают пальмы, бананы, кофейное дерево, апельсины, лимоны.

Естественная флора здесь очень скудна. В растительности заметную роль играют заросли древовидных молочаев и тамарисков. Из-за сухих и жарких ветров и малого количества осадков — всего 250–300 миллиметров в год — здесь не удаются влаголюбивые культуры.

Острова Зеленого Мыса — замечательный пример влияния северо-восточного пассата на природу океанических островов; под его воздействием африканская пустыня оказалась как бы переброшенной на многие сотни километров в океан.

Как только мы прошли острова Зеленого Мыса, нас покинули ласточки, которые, так нам казалось, совсем уже обжились на корабле. Очевидно, они не имели никакого намерения совершить с нами переход в Новый свет.

Когда острова уже терялись в дымке на горизонте, мы вспугнули большую стаю каких-то коричнево-черных птиц. По полету они напоминали чаек, а по размеру — чирков. Они отлетели в сторону низко над водой и исчезли. Больше мы на всем дальнейшем пути до самой Бразилии не видели никаких птиц.

Однажды, проснувшись на рассвете, я увидел на границе ночного неба и океана чуть зеленеющую узкую полоску — предвестницу зари. Тихонько, — чтобы не разбудить товарищей, — одевшись, я вышел на палубу.

Пока я выбирался из каюты, заря успела разгореться вовсю (смена дня и ночи в южных широтах происходит быстро). Вот и солнце появилось. Лучи его осветили верхушки мачт, скользнули по ним вниз, и вот уже ослепительно белыми стали каюты и борты нашего «Грибоедова».

Даль океана была еще темной. Только за кормой солнце уже искрилось в беловато-зеленой пене кильватера, и спокойные волны расходились от корабля огромным треугольником.

Океан явил нам новое свое лицо. Вокруг нас теперь расстилалась почти зеркально-неподвижная гладь. Царил полный штиль. Таким мы видели океан в первый раз.

Во времена парусного флота, когда еще не было паровых машин, штиль в океане был для мореплавателя гораздо опаснее, чем шторм. Представьте маленькое суденышко с обвисшими парусами, среди безбрежного океана; никакая сила не может продвинуть его. Проходит неделя за неделей, а ветра всё нет. На исходе пресная вода, и вот уже кончаются продукты… А в довершение беды, еще и морские течения относят парусник далеко в сторону от курса. Немало безвестных смельчаков погибло в океане. Но за ними шли другие, открывая новые материки и острова, исследуя океанские глубины, нанося на карты извилистые очертания берегов.