Путешествие вокруг света - страница 35

В ночь на 1 апреля мы пересекли Южный тропик; 3-го видели фрегата, 7-го и 13-го был штиль. Именно здесь, наблюдая морских червей, доктор Эшшольц, к своей радости, открыл настоящее морское насекомое. Оно может быть сравнимо с нашей обычной палочковидной водомеркой (Hydrometra rivulorum F.), так же передвигается и скачет по поверхности воды; встречается во всех морях в поясе тропиков.

15-го видели много морских птиц — фрегатов и пеликанов; из-за нескольких резких порывов ветра ночью мы совсем не смогли продвинуться. Небо заволокло черными тучами, хлестал сильный дождь, во всех направлениях сверкали молнии.

16-го днем раздался возглас: «Земля!» Все были радостно возбуждены. Напряжение еще более усиливается, когда как бы сама по себе, можно сказать, а не но воле мореплавателя на зеркально ровной поверхности появляется и постепенно разворачивается перед вами суша. Взор жадно ищет дыма, развевающихся флагов, которые как бы дают знать человеку, что его ищет человек. Когда видишь поднимающийся кверху дымок, начинается странное сердцебиение. Но те печальные рифы, которые мы увидели на этот раз, скоро перестали представлять интерес даже для простого любопытства.

20-го было решено сделать попытку высадиться на маленький, густо поросший пальмами остров Румянцева, и этот час стал для нас большим праздником. Капитан приказал лейтенанту Захарьину обследовать место высадки, а мне и матросу — сопровождать его. Полный радости и надежд, я сел в лодку, и мы отчалили. Мы подплыли совсем близко к острову, от берега нас отделяла лишь полоса пенящегося прибоя. Смелый матрос поплыл с веревкой к берегу. Он пошел вдоль него, увидел следы человека, скорлупу кокосовых орехов, проторенные тропы; пробрался сквозь заросли, сорвал зеленые ветки и вернулся к веревке. Захарьин показал мне рукой на остров и спросил: «Ну как, Адельберт Логинович, не хотите ли и вы попробовать?» Думаю, что никогда прежде меня не охватывало столь мучительное чувство. Пишу об этом ради собственного уничижения. То, что сделал матрос, я повторить не смог. Матрос приплыл, и мы направились к кораблю. Выслушав наш доклад, капитан приказал сколотить плотик из всего имеющегося на борту «Рюрика» свободного дерева. На следующий день мы опять поплыли к острову и с плотика поодиночке сошли на берег, где нас обдало пенистой волной. Мы бодро прошли через лес и, обследуя остров, замечали следы людей, шагали по проторенным тропинкам, осматривали покинутые хижины, служившие им кровом. Чувства, охватившие нас, я сравнил бы с теми, что возникают при посещении жилища хотя и не близкого, но дорогого нам человека; такое я испытывал в летнем домике Гёте, находясь в его кабинете.

В «Наблюдениях» я писал, что на этом острове не было постоянных жилищ и что, по-видимому, его посещали лишь пришельцы с других, неизвестных нам островов.

Этот день — пасхальный праздник русских— был торжественно отмечен на «Рюрике» пушечными залпами. Команда получила двойную порцию спиртного. Для тех, кто оставался на судне, мы привезли несколько кокосовых орехов. Чтобы достать их, пришлось прибегнуть к помощи топора. Зрелище это буквально разрывало мне сердце; в наказание, правда, мы забыли на острове топор.

Вблизи Низменных островов, изучением которых мы занимались в последующие дни до 25 апреля, морские птицы встречались редко, зато летучих рыб было много. Однажды мне довелось там увидеть плывущую морскую змею.

Давно уже у нас не было свежей пищи; 28-го впервые стали выдавать воду по норме. Порции были вполне достаточные; я расходовал их даже не полностью, а в случае необходимости обходился и морской водой. Во время своих пеших экскурсий я не раз без отвращения и ущерба для здоровья пил ее, однако не могу сказать, что она утоляла жажду лучше, чем пресная. Частые ливни, которые особенно освежали нас в Южном полушарии, давали желанную возможность запастись свежей водой, для чего была приспособлена и наша палатка. Эта свежая, чистая вода — настоящее наслаждение. К сожалению, в наших запасах воды изобиловали посторонние примеси. 4 мая шел такой сильный дождь, что нам удалось собрать двенадцать бочек волы.