Путешествия в Мустанг и Бутан - страница 12

— Даже великих лам кусают блохи.

— Прости, — отозвался я и тут же почувствовал укус! Но теперь, после столь ценной информации, я мог с удовлетворением почесываться, зная, что на свете есть персоны поважнее меня, которых не минула та же участь.

Всего десять дней прошло с момента выхода в путь, а я уже знал Таши почти как родного брата. Мы спали в одной палатке, постоянная помощь и взаимовыручка выковали между нами прочные узы дружбы. Мы частенько подтрунивали друг над другом, ибо у всех тибетцев — будь то амдо, кхампа или жители Лхасы — необычайно развито чувство юмора. Особым объектом все новых и, должен признать, изобретательных шуток был мой нос.

Таши очень следил за своей внешностью и выглядел аккуратным даже в самые тяжелые моменты пути. Поскольку гардероб у нас был общий, я отказался от пуховых курток, пуловеров и анорак в пользу тибетской чубы, зато Таши облачился в элегантные парижские изделия. С двухдневной щетиной на подбородке, одетый в чубу, я походил на слугу богатого японского альпиниста мистера Таши. Таши обладал одной особенностью, ужасно интриговавшей меня. Каждый раз, как я говорил: «Думаю, мы будем там-то и там-то в шесть вечера», он поправлял: «Нет, в полшестого». И всегда оказывался прав, даже когда разница составляла четыре часа!

Но то, что случилось поутру, не мог предвидеть даже Таши. Гигантский кусок скалы, отколовшийся от каньона, рухнул в поток и уперся в противоположную стену, образовав как бы естественный мост. Блок был примерно стометровой высоты, так что преодолеть его на яках нечего было и думать. Пришлось изменить маршрут и двигаться через соседний перевал высотой 3750 метров. На вершине я бросил в пирамиду свой камень.

С перевала перед нами открылся новый, захватывающий мир. Вдаль уходило высокогорье Центральной Азии: словно застывшие волны округлых, покрытых снегом вершин, напоминающих море после шторма. То был уже Тибет. Всего 16 километров отделяли нас от границы. Мустанг похож на большой палец, указующий на Тибетское плоскогорье.

Белые домики деревушки подобрались к самому уступу, а над ними высился утес, увенчанный руинами сказочного замка. Это деревня Самар. От нее начинался третий этап нашего маршрута. Первый пролегал через зеленые, изъеденные эрозией и муссонами холмы от Покхары до Кали-Гандака. Второй вел вдоль русла священной реки от Тукучи до «того перевала. А Самар отделяли от Мустанга еще каких-то три перевала — пустяк!

Деревня была заполнена солдатами-кхампа. Большинство, как и я, были в чубах цвета хаки, но кое-кто облачился в тибетские рубашки. Все были обуты в высокие ботинки военного образца.

Шествуя через деревню в поисках подходящего места для стоянки, я с любопытством глядел на этих людей. Неожиданно меня схватила за рукав какая-то старуха.

— Кучу, кучи (прошу вас)! Дайте мне лекарство!

Тотчас меня окружила толпа взрослых и детей, покрытых язвами и нарывами. Я громко велел им выстроиться в очередь — это была единственная возможность восстановить хоть какой-то порядок.

Открыв ключом металлический ящик, я достал аптечку. Старуха первой выступила вперед, за подол ее платья держалась куча ребятишек. Я нашел пилюли, снимающие боль, и стал раздавать их: по крайней мере это лекарство безвредно…

Раздвинув толпу, передо мной вырос высокий кхампа в военной форме. Деревенские почтительно смолкли. Он вежливо откозырял и спросил: «Вы торговец?»

Подошли еще двое. Один властно осведомился, что у меня в чемоданах. «Еда», — ответил я.

Наступила пауза. Косампа переглянулись. Первый продолжал:

— Зачем вы идете на север?

Я попытался объяснить цель своего путешествия, но они не очень поверили. Высокий кхампа сказал:

— У нас в лагере много больных. Вы можете дать им таблетки?

Я твердо ответил, что нельзя давать лекарства, не зная, чем человек болен, — ему может стать хуже. Пусть они отведут меня к своему «помбо» (командиру); тот, кстати, сможет дать пропуск через остальные заставы. Но солдат уклончиво ответил:

— У нас нет командира. Мы живем в магаре (лагере).

— А много здесь магаров? — наивно вырвалось у меня.