Путевые записки итальянских путешественников XIV в. - страница 28

нечто удивительное, что мужчины и женщины города Каира тратят в день на травы и розы, что кладут себе на грудь, и на мускат и розовую воду и прочие благовония, которые и держатся лишь один этот день, воистину, сказал мне, стоят сказанные вещи три тысячи золотых бизантов: бизанту цена флорин с четвертью, и такая: трата всякий день. По правде, памятуя о величайшем множестве народу, живущего в сказанном городе, это вовсе не много, потому что женщины стараются, как только могут, чтобы быть мужчинам в удовольствие сладострастия; они этого не стыдятся, потому что закон велит им делать всякую гнусность; и так по-скотски живут во всяческом бесчестии. Истинно, что подобает этому Султану всякий год откупаться, или же кланяться дарами Пресвитеру Иоанну. Этот владыка Пресвитер Иоанн живет в Индии[105], он Христианин, и владеет многими землями Христиан, а также и неверных. И причина, по которой Султан откупается от него, в том, что всякий раз, открой этот Пресвитер Иоанн некоторые врата на некоей реке, затопил бы он Каир и Александрию, и всю эту страну; и говорят, что река та — Нил, который течет подле Каира. Сказанные врата едва открыты, но и так река полноводна. Так что по этой причине, то есть из страха, Султан посылает ему всякий год золотой шар с крестом на нем, ценою в три тысячи золотых бизантов; и Султан граничит с землями этого Пресвитера Иоанна.

Отправились мы из города Каира в среду утром до свету, октября в восемнадцатый день, и выходя из города, видели величайшее множество благородных садов с великим числом фиников, и гранатов, и лимонов и всяческих иных плодов; воистину, благородная страна, и приятная, сколь только можно помыслить себе. И выйдя из обжитой земли, стали мы в тот день углубляться в Вавилонскую пустыню, и по этой пустыне мы шли в продолжение двенадцати дней, не встретив ни разу ни дома, ни крова: вся сказанная пустыня бесплодна, потому как не родится в ней ничего, и нет там ни дерева, ни травы живой.

По всей сказанной пустыне равнина и высочайшие горы, сплошь бесплодные: и в том краю есть великая равнина белого песку, и тончайшего, и мягкого, словно шелк. И еще там есть величайшее множество высочайших песчаных гор, и нельзя там итти пешком, потому что станешь проваливаться ты всякий раз по самые колена, так что тут же уморишься; и эта песчаная страна подле Святой Екатерины в одном дне [пути], и где более, и где менее. И вот, по милости божией и с его помощью, мы прошли сказанную пустыню с величайшей и безмерной жарою, потому что по всей сказанной пустыне нет тебе нигде места отдохнуть в тени: непрестанно печет тебя солнце от утра до ночи; и такое оно жгучее, что кажется — огонь, потому что в сказанной пустыне и стране дождя не бывает никогда.

И пришли мы к церкви Святой Екатерины в день святого Симона[106],октября в двадцатый день, и было это в пятницу, и там отдыхали мы весь тот день, а потом в воскресенье утром пошли мы по тем святым местам, как далее расскажем, когда будем вспоминать о всех милостынях за морем. Потом по прошествии четырех дней мы оставили Святую Екатерину, и было это ноября во второй день, в среду, и шли пустынею об он пол в продолжение двенадцати дней, не встретив ни разу ни дома, ни крова, ни дерева, где бы можно было малость передохнуть в прохладе в полдень. И так, идучи в продолжение десяти дней, пришли на величайшую равнину, туда, где величайшее множество мелких гор белого и тонкого песку, и высоки сказанные горы почти в половину ручного вержения; и когда ты взберешься на одну и сойдешь вниз, и перед тобою маленькая площадка, шириною, быть может, в тридцать локтей, и потом взбираешься на другую и сходишь, и так идешь целый день. Эти ровные места, что между этими горками, выметены и вычищены словно ладонь, и все это делает ветер; и все эти равнины прямы, словно веретено, и длиною каждая во много дней [пути]: подобно же и песчаные те горы прямы и во много дней [пути] длиною.

Когда окажется там человек и ветер поднимется, можешь счесть, что окончил ты свое путешествие, потому как столь силен вихорь и мгла от того песку, что всякий человек задохнется в нем. И как это ни вышло, но случилось, что в четверг, ноября десятого дня, в канун святого Мартина, толмач, который был у нас провожатым, и те, что вели верблюдов, потеряли дорогу среди этих песчаных гор, и весь день шли мы, сворачивая и сюда и туда, и когда настал вечер, в двадцать три часа, мы стали привалом, то есть развьючили на одном из этих ровных мест наши ноши, и там ночевали. Это плутание затеял толмач нарочно, чтобы нас ограбили. И когда все ноши были развьючены, он сказал двум из слуг, что вели верблюдов: ступайте, ищите торную дорогу. С тем они и ушли, и один взял право, и другой влево; и наконец, поздно уже, один вернулся и сказал, что не сыскал дороги. Подумай же, что мы о себе чаяли, потому как съестного припасу стало уже нам не хватать: и вот к Ave Maria