Пьяная Россия. Том 3 - страница 26

– Это что же, вы все на фронт пойдете, а я в тылу останусь? – привстал с колченогого стула, толстый Ленчик.

– Меня позабыли в добровольцы записать, – заметил Тарасыч.

– Так ты по возрасту не пройдешь, – возразил Сашок, намекая на преклонные года Тарасыча.

– Еще чего, – фыркнул Тарасыч, – баба я, что ли?

Ленчик согласно кивнул и с энтузиазмом поднял кверху кулак, изображая борца сопротивления.

– Вот уже какой-никакой, но отряд собрался, – рассмеялся монашек, радостно потирая руки.

– «Мы красные кавалеристы», – запел с воодушевлением Тарасыч, остальные его поддержали.

Молчал только Ленчик, он обещал товарищам больше не петь и слово свое сдержал.

Ночью Шабашкину приснилась настоятельница. Мать Леонида в одной сорочке, просвечивающей насквозь, прошла к его кровати. Он следил, завороженный ее женской красотой, но она смотрела надменно, встряхнула головой и русые длинные волосы рассыпались по плечам. Она ударила открытой ладонью, снизу-вверх, по носу и сразу же коленом по причинному месту. Ростислав дернулся, слетел с кровати на пол, не зная, что баюкать первым: нос или пах. Но мать Леонида настигла и безжалостно добила локтем в горло. Он забился, захрипел и стих.

Она наклонилась, проверяя, убедилась, что жив и плюнула ему в лицо, глядя с ненавистью и презрением:

– Это я-то баба? Да, я мужик, волоку на себе весь монастырь!

И пошла прочь, зыркая в сторону пробудившихся товарищей Шабашкина. Задерживая свой взгляд на лицах мужчин, и заставляя отвести глаза.

Шабашкин проснулся, вскочил в холодном поту, потирая горло. С соседних коек, охая и кашляя, поднялись остальные.

– Ребята, ну и сон мне сейчас приснился, – жалобно простонал Сашок и принялся рассказывать сон Шабашкина.

Остальные возмущенно зашумели, им приснилось тоже самое. Шабашкин дико смотрел на друзей, не в состоянии постигнуть общего сновидения.

– Такого не бывает, – твердил он, подходя к окну и прижимаясь пылающим лбом к холодному стеклу.

За окном светили фонари и возле сторожевого домика виднелась высокая фигура отца Афанасия, несущего ночной дозор.

В комнату, к строителям заглянул отец Петр.

– Что тут у вас происходит? – строгим тоном, спросил он.

Строители делили крышу над головой с иеромонахами и занимали небольшой домик, где в трех маленьких комнатках ночевали монахи, а в одной большой, бывшей для монахов библиотекой, временно разместились мастеровые.

Мужики, наперебой, рассказали.

– Это дьяволы вас испытывают, – тут же, со знанием дела, произнес отец Петр, – молиться надо!

Мужики сгрудились вокруг монаха. Покорно повторили, слово в слово: «Да воскреснет бог!»

– А теперь спать ложитесь! – велел отец Петр.

Мужики послушно легли.

Монах удалился, оставив двери открытыми, но вскоре вернувшись с ладанкой, шустро принялся окуривать комнату, тихо напевая псалмы. Под монотонное пение, убаюканный запахом сладкого дыма, Шабашкин заснул, как в обморок провалился. И очнулся утром, потревоженный другим монахом, отцом Павлом.

– Вставайте, ребятушки, на монастырскую службу пора!

Никто ему не возразил. Сонные и угрюмые, мужики, молча, потянулись через двор к освещенному храму, где уже, на коленях предстояли перед алтарем все насельницы монастыря, всего человек пятьдесят.

Строителям указали место возле святых мощей некоего старца. О ночном происшествии все монахини знали, Шабашкин это по глазам видел, читал в устремленных на мужиков, задумчивых взглядах.

Монастырскую службу вела мать Леонида. В черном облачении, красивая и неприступная, словно скала, она стояла на коленях перед огромной иконой архангела Гавриила, нарисованной на церковных вратах. Ее грудной, наполненный жизненной силой голос, взлетал к высокому сводчатому потолку храма. Настоятельнице во всем вторили присутствующие. Ленчик, потрясенный красотой хорового пения, плакал. Тарасыч, стоя на коленях, уткнулся лбом в узорчатый пол, да так и замер. Сашок глядел вверх, на летящих по небесному потолку ангелочков. Николай Угодников пел вместе с сестрами и его басовитый голос органично вплетался в стройное пение монахинь. Тут же и три монаха крестились, кланялись в сторону горделивого архангела.