Пять фараонов двадцатого века - страница 11

Когда Мао решил оставить школу, отец не возражал, надеясь, что сына можно будет использовать в качестве бухгалтера в конторе. Но подросток любыми правдами и неправдами увиливал от работы. Страсть к чтению захватила его, он проводил часы за книгами, а по ночам читал, пряча светильник за плотной занавеской. Отец, застав его за книгой посреди ночи, поднимал страшный скандал. «Ты тратишь столько масла, что семья пойдёт по миру», — кричал он.[51]

Чтобы остепенить строптивого сына, родители прибегли к испытанному средству — решили его женить. Четырнадцатилетнему мальчику подобрали дальнюю родственницу, которая была на четыре года старше него. Бракосочетание прошло по всем правилам, но поставленной цели не достигло. Через полгода Мао-сын просто сбежал из дома и впоследствии никогда не вспоминал о своей первой жене. Ходили сплетни, что она осталась в доме на роли наложницы Мао-отца. Во всяком случае, скупой отец в последующие годы не отказывал блудному сыну в присылке денег на жизнь и на оплату учёбы в различных школах.[52]

В родном доме юный беглец оставил на столе такие стихи:

Сведения о его родителях историки и журналисты собирали потом по крупицам, но в проступающией картине всегда оставалось много белых пятен и вопросов без ответов.

Его отец, Анджел Кастро, прибыл на Кубу двадцатилетним, в 1895 году, в форме испанского солдата и принимал участие в жестоком подавлении партизанского движения. После того, как американцы победили испанцев в войне 1898 года и Куба обрела независимость, Анджел отбыл вместе с армией на родину, появился в родной деревне в провинции Галисия, но через год вернулся обратно.

Спрашивается — почему? Что могло приманить неграмотного демобилизованного солдата, без гроша в кармане, в бедную страну, едва оправляющуюся после долгих кровопролитий? Не открылись ли ему какие-то особенности кубинского характера, которые обещали возможность быстрого вознесения суровому и целеустремлённому галисийцу на неосвоенных землях, ждущих хозяйского глаза и рабочих рук?

Проработав недолго в американской корпорации Юнайтед Фрут, достигнув там должности распорядителя работ, он начал скупать пустовавшие участки земли и выращивать на них сахарный тростник. В качестве рабочей силы использовал не только местных крестьян, но и чёрных сезонников, прибывавших из Гаити и готовых трудиться за гроши. Для расширения своих владений использовал методы, не всегда остающиеся в рамках закона, на которые местная полиция за несколько сотен пезо готова была закрывать глаза.[54]

В 1911 году Анджел женился, родил двух детей, но вскоре в доме появилась четырнадцатилетняя служанка по имени Лина Рус, перед чарами которой преуспевающий землевладелец не смог устоять. Жена не простила измены, ушла из дома, и Лина сделалась полной хозяйкой. Она управляла лавкой латифундии, разъезжала по полям, вооружённая пистолетом и винчестером, к обеду сзывала семью выстрелом. Ей суждено было родить семерых детей, среди которых 13 августа 1926 года на свет появился и будущий команданте.[55]

В своих воспоминаниях Кастро говорит о родителях сдержанно, но близкие родственники рассказывали, что он всю жизнь горько переживал факт своей незаконнорожденности. Для матери у него ещё находились добрые слова, а вот отец совсем уж не вписывался в биографию борца за свободу: сражался на стороне угнетателей-испанцев в войне за независимость, сделался богатым землевладельцем, то есть эксплуататором, жил за счёт труда чёрных полурабов.[56]

В доме всегда царил беспорядок, уборкой пренебрегали. Если появлялся гость, стул для него приходилось очищать от барахла или сгонять курицу, собравшуюся снести яйцо. Обедали наспех, стоя у стола, и привычка есть стоя сохранилась у Фиделя и во взрослые годы. Характер у отца был вспыльчивый, оплеухи и ремень считались нормальными средствами воспитания.[57]

Ему было шесть лет, когда его отправили в Сантьяго-де-Куба, где он, вместе со старшей сестрой, должен был жить на пансионе у знакомой школьной учительницы. Видимо, родители надеялись, что в доме, где читают книги, играют на рояле и говорят по-французски, их дети смогут усвоить начатки культуры. Увы, их надежды не оправдались. Фидель бунтовал против правил французского этикета, грубил, развлекал себя всевозможными каверзами. Ему, например, нравилось стрелять камнями из рогатки по жестяной крыше дома, производя переполох среди обитателей. Поверить, что отнимать сласти у маленьких и клянчить деньги у взрослых нехорошо, он тоже отказывался.