Пять недель в Южной Америке - страница 68

На острове есть маленький домик-лаборатория. Вначале в нем пытались было хранить продукты для этих обитателей острова. Вскоре же пришлось отказаться от этого, так как обезьяны неизменно «пронюхивали», что в доме имеется пища. Они, выломав кусок стены или крыши, разворовывали все, что бы там ни было.

Обезьяны в тропических странах пожирают и портят огромное количество плодов, идущих в пищу человеку. В районах развития плантаций они представляют серьезную угрозу для урожая, иногда даже более страшную, чем саранча в странах Передней Азии.

На многих обезьянах мы видели рубцы от разрезов и еще свежие, недавно зашитые раны. Это - результаты опытов, которые производятся сотрудниками Медико-биологического института.

Обезьяны не надолго отвлекли наше внимание, мы поспешили к чаще низкорослого леса, окаймляющего остров.

Сперва мы прошли довольно широкую полосу хрустевшей под ногами почвы, покрытой вспученной корочкой и белыми выцветами соли, на которой разреженно росли низенькие безлистные растеньица с сочным буровато-зеленым членистым стеблем. Мы узнали в нем старого знакомого-это был солерос*, очень мало внешне отличающийся от травянистого солероса, обычного у нас по морским побережьям, берегам соленых озер и на мокрых солончаках в пустынях. Сходные условия жизни у обоих этих видов, так далеко растущих один от другого, определяют сходство и их внешнего облика: обилие солей в почве и близкий к поверхности уровень засоленных грунтовых вод.

Далее шла узкая полоса, где на почти обнаженной почве были разбросаны низкие распластанные кусты альгодан-да-прайя*, ближайшего родственника известного волокнистого растения кенафа*. Сопровождавший нас ботаник доктор Кастро рассказал любопытную подробность жизни этого кустарника: по краю мангровы, на засоленной и подверженной заливанию морской водой почве альгодан-да-прайя растет вот таким низким стелющимся кустарником; а если его пересадить на хорошую почву, он развивает большой ствол и образует дерево до 15–20 м высоты; в Рио нередко можно встретить его в качестве декоративного дерева, отличающегося густой кроной и красивыми крупными цветами, как у мальвы.

Вода океана сюда достигает не всегда, только во время высокого прилива, и почва здесь была еще только сырая. После еще нескольких шагов вперед под ногой образовывался мокрый расплывчатый след, появился липкий ил, и еще дальше башмаки уже с чавканием отрывались от него. Но перед нами из-под тонкого слоя заиленной воды торчали дыхательные корни сиририты*, и хоть было ясно, что еще несколько шагов и придется уже засучивать брюки (снимать ботинки было поздно, в них уже хлюпала вода), мы не могли удержаться, чтобы не рассмотреть воочию это удивительное приспособление растения к жизни в полосе прилива и отлива.

Дыхательные корни сиририты возвышались на десять-двадцать сантиметров над илистой водой, застоявшейся здесь от прилива. Толщина их два-три сантиметра, а вся их грязновато-белая поверхность является как бы ноздреватой или губчатой.

Илистая, пропитанная соленой океанской водой почва лишена воздуха, необходимого для жизни растений. Дыхательные корни построены из особой ткани, улавливаю-щей воздух из атмосферы. Растение «дышит» посредством этих замечательных корней.

Насмотревшись на эти «растительные легкие», мы подняли головы и рассмотрели саму сиририту: это невысокое, сильно ветвящееся почти от земли, похожее на куст, деревце высотой пять-шесть метров. Листья его ничем не замечательны, овальной формы, кожистые, блестящие. Цветов не было уже, а мелкие, еще незрелые плоды плоскоовальной формы сидели на коротких плодоножках у основания листьев.

Заросль становилась все гуще, продираться через нее было все труднее, и мы с трудом добрались до полосы, где обладательница дыхательных корней растет вперемешку с сириубой*. В отличие от предыдущей, сириуба — невысокое деревце с одним стволом, ветвящимся на втором-третьем метре от земли. Двигаться дальше вперед мы уже не могли: грязь стала замет-но глубже. Мы собрали гербарий со всех растений, а когда выбрались снова на сухое место, то уж старались не смотреть на свою обувь и брюки.