Пять забавных медвежат - страница 11
Потянулся было Лисёнок лапкой за раком, но тут же отдёрнул её, обжёгся будто.
— Нет, — говорит, — дядя Спиридон, не возьму.
— Почему это? — удивился медведь.
— Принесу домой, спросит мать: «Где взял?» Что скажу?
— Скажешь, я дал.
— Оно бы можно, дядя Спиридон, да нельзя. Нет, спасибо, не возьму.
— Да почему же?
— Не поверит мать. Скажет: «Не может быть, чтобы такой добрый медведь тебе рака дал, а мне — нет». Ещё подумает, что украл я, нет, не возьму.
— Кха, — крякнул медведь Спиридон и достал из лукошка ещё одного рака. — Бери коль двух тогда. На завтрак мне и трёх хватит.
Потянулся было Лисёнок лапкой за раками, но тут же отдёрнул её. Сказал решительно:
— Нет, дядя Спиридон, не возьму.
— Почему это?
— Принесу домой, спросит мать: «Где взял?» Что скажу?
— Скажешь, что я дал.
— Оно бы можно, дядя Спиридон, да нельзя. Нет, спасибо, не возьму я.
— Да почему же?
— Не поверит мать. Скажет: «Не может быть, чтобы такой добрый медведь тебе рака дал, мне дал, а братишку позабыл?» Не поверит.
Крякнул медведь Спиридон и достал из лукошка ещё одного рака.
— Бери, — говорит, — трёх тогда. До обеда я как-нибудь и двумя обойдусь, а там ещё поймаю.
Потянулся было Лисёнок лапкой за раками, но тут же отдёрнул её, даже попятился в страхе:
— Нет, дядя Спиридон, не соблазняй, не возьму.
— Почему это?
— Принесу домой, спросит мать: «Где взял?» Что скажу?
— Скажешь, что я дал. — Оно бы можно, дядя Спиридон, да нельзя. Нет, спасибо, не возьму я.
— Да почему же?
— Не поверит мать. Скажет: «Не может быть, чтобы такой добрый медведь тебе рака дал, мне рака дал, брату твоему дал, а сестрёнку маленькую позабыл?» Не поверит.
Крякнул медведь Спиридон и достал из лукошка ещё одного рака.
— Бери, — говорит, — и четвёртого коль тогда.
Потом посмотрел в лукошко и последнего достал.
— И этого, — говорит, — бери! Может, у тебя дед есть или бабка какая… Бери уж заодно и лукошко, а то не поверит твоя мать, что такой добрый медведь, как я, мог тебе дать раков без лукошка.
Сунул медведь Спиридон Лисёнку лукошко с пятью раками и пошёл к речке: надо же чем-то позавтракать. Шёл и добродушно поварчивал:
— Вот племя плутовское! «Угостил меня, так не забудь угостить и всех моих сродничков».
А Лисёнок бежал вприпрыжку домой, размахивал лукошком, радовался:
— Раков добыл! А день только ещё начался, к вечеру ещё чего-нибудь добуду. Проживу!
КОГДА ПОМОЧЬ НЕКОМУ
Услышит, бывало, медведь Тяжёлая Лапа как сосед кричит: «Помогите, бьют меня!» — лезет поскорее в берлогу. Забьётся в угол потемнее, сидит, бурчит:
— Лес большой. И без меня есть кому помочь Потапу.
И всегда так было: как только услышит, что бьют Потапа, лезет в берлогу. А один раз сам попался. Прижали его медведи из соседней рощи и ну тузить, под бока подсаживать.
Завопил медведь Тяжёлая Лапа:
— Помогите! Бьют меня!
Увидел, что Потап мимо идёт, заорал ещё пуще:
— Бьют меня, помоги, Потап!
Но Потап сторонкой, сторонкой и ушёл в чащу. Надавали медведи тумаков медведю Тяжёлая Лапа и ушли, а медведь Тяжёлая Лапа к Потапу побежал.
— Что же, — говорит, — ты не помог мне? Ты же видел — бьют меня.
— Видел, — подтвердил Потап.
— Ты же слышал — зову я.
— Слышал, — подтвердил Потап.
— Что же ты не пришёл выручать меня?
— А я подумал: лес большой, и без меня есть кому помочь тебе. И прошёл мимо.
Почесал медведь Тяжёлая Лапа шишку под глазом, сказал:
— Ты уж если услышишь в следующий раз — кричу я, беги скорее. Ты всегда так думай: что, кроме тебя, мне помочь некому.
НАЗЫВАЛСЯ МЕДВЕДЬ ДРУГОМ
Часто бывал медведь Тяжёлая Лапа в гостях у медведя Спиридона. Придёт и поскорее за стол лезет:
— Давай-ка угостимся чем-нибудь, Спиридоша.
Сроду ничего своего не имел, только тем и кормился, что по гостям ходил. Чаще всех у медведя Спиридона бывал. Говорил ему, за столом у него сидя:
— Ты мой самый лучший друг.
И медведь Спиридон верил ему. Но случилась с ним однажды беда. Пустил кто-то по лесу слух, что это он в прошлую среду выкрал у медведя Потапа улей с мёдом.
И отвернулись все от медведя Спиридона, перестали с ним даже здороваться: в Гореловской роще воры не в почёте… Говорил медведь, что не брал он, что его в этот вечер и в роще-то не было, но ему никто не верил.