Пятая мата - страница 4

Конечно, наслышаны поселковые о мате. Конечно, разнесли Бекасов и Пайгин недобрую весть и знают рабочие, что им предстоит вскорости. Но вот — сам видел — вяжут лес безо всякой сумятицы.

В кабинете, в тишине, Тихон совсем успокоился, наскоро бодрил себя: работа, только работа предстоит и не больше того! А когда чулымский сплавщик леса боялся?!

В начале девятого на крыльце, а затем и за дверями кабинета раздалось быстрое шарканье мягких сапог, Романов тотчас узнал — так ходил радист участка Белобородов, маленький худенький человек.

Радист осторожно, с приглядкой, присел на краешек дивана и сухо доложил:

— Ответная радиограмма от товарища Иванова. Пожалуйста…

Тихон пробежал глазами текст и поскучнел лицом.

— Если торопитесь, то свободны, Николай Васильевич. Спасибо, супруге от меня привет!

Михайлов и Швора пришли вместе, будто сговорились.

На загорелом, обветренном лбу начальника четко проступили белые нити прямых морщин, еще глубже осели и без того впалые щеки и крепко, вызывающе, выперли сухие губы большого подвижного рта над заметной раздвоенностью широкого подбородка. Он выглядел заметно старше своего возраста. С пятнадцати лет на реке, на сплаве… В тяжелой работе, в жаре, в осенней непогоде и на лютом холоде рано крепнут телом и мужают лицом люди Чулыма.

Желая скорее себя взбодрить, Романов с наигранным весельем сказал:

— Что же, други, задачка из простых: объявить мате мат! Вот и Иванов о том же самом… А раненько мы его сегодня потревожили. Вот, уже и приказ отбил!

Директор Чулымской сплавной конторы любил писать длинные обстоятельные приказы, и, будь это другой случай, другой приказ, Романов улыбался бы над словоохотливостью своего начальства.

Тихон читал вслух:

— «В связи с природным фактором — мелководьем и сверхнормативным намоканием древесины — в устье Боровой затонула пятая мата с ценной авиаберезой. Для недопущения порчи сырья военного времени начальнику Борского сплавучастка Романову, под его персональную ответственность, приказываю организовать расформировку и формировку древесины в новую мату. В помощь придаются рабочие Юльского сплавучастка числом тридцать шесть человек. Приказываю работать по-стахановски, формировку маты завершить в кратчайший срок. Тросов нет. Информация по радио через день. Иванов».

Романов медленно опустил бланк на край стола, в солнечный разлив, и осторожно разгладил его тяжелой ладонью.

— Вот так, други… Не коротко, но сердито.

Первое слово на разнарядках постоянно держал мастер Михайлов. Был он удивительно неловок, неуклюж в служебных помещениях, держался застенчиво, говорил вроде бы и вяло, но всегда обстоятельно. В глубоко запавших светлых глазах Бориса Кузьмича, на всем морщинистом, рыжеватом лице его лежала бессменная печать многолетних рабочих забот.

— Пофартило нам с этой пятой, якорь ее возьми…

— Ну! Лежалым камешком в голову! — согласился быстрый на слово бригадир хватчиков[1] Александр Швора.

Михайлов тер кулаком густое золото щетины на подбородке и степенно считал:

— Шесть лодок только и держим на плаву. А надо тысячу кубов перекинуть от яра к яру… Само мало посудин двадцать ежедневно спонадобится. — Борис Кузьмич поморгал редкими белыми ресницами и повернулся к бригадиру. — Пожалуй, сёдни и начать колотить лодки…

— Только так! — согласился Швора и задал начальнику тот самый вопрос, который беспокоил бригадира больше всего:

— Сколько же дается дней на эту музыку?

Тихон уже приложил давеча руку к конторским счётам. Выходило так: своих сплавщиков всего шестьдесят, соседи приплывут — это наберется сотня, не больше. Начальник определил также виды работ и заглянул в справочник:

— Всю бухгалтерию я подбил… На управу с матой, по нормам, положено сорок два дня — устраивает?!

Михайлов покачал своей тяжелой головой.

— Полтора месяца… Эдак мы до самого морковкиного заговенья дотянем, да-а… Кабы еще народу!

Романов пожал плечами.

— Это откуда возьмет их Иванов? Суйгинский участок рядышком, да суйгинцы сами парятся с планом.

Борис Кузьмич завозился на диване.

— Значитца, девах моих со сплотки снимать… У нас же леса в запани полно, свою мату вяжем. Затянем дело — кому ответ держать?