Пятьдесят на пятьдесят - страница 5

— И кто же предлагает мне помощь? — осведомился я.

— Я знал вашего дела, — снова сказал он, направляясь ко мне.

— Это я уже слышал.

Большинство людей, знавших моего деда, терпеть его не могли. Он был типичным воинственным букмекером, обращавшимся как с клиентами, так и со своими коллегами в равной степени презрительно. Впрочем, они отвечали ему тем же. Он был, что называется, человеком «с характером»; выходил на скачки в любую погоду в том возрасте, когда все нормальные старики уже давно отдыхали на пенсии. Да, моего деда знали многие, а вот близких друзей у него было немного. Если вообще были.

— Когда он умер? — спросил мужчина и ухватился за ручку тележки с другой стороны.

В полном молчании мы толкали тележку по пандусу и остановились на ровной площадке уже перед трибунами. Я повернул голову, взглянул на своего помощника. Седые волосы эффектно оттенял темный красивый загар. «Такого загара в Англии не получишь», — подумал я.

— Семь лет назад, — ответил я.

— А от чего именно умер? — спросил он. Я различил в его голосе легкий акцент, вот только определению он никак не поддавался.

— Да ни от чего, — сказал я. — Просто от старости. — «И вредности характера, черт бы его побрал, — добавил я про себя. — Точно решил, что уже прошел свою дорогу в этом мире и пора бы перебраться в другой». Он вернулся со скачек в Челтенхеме, всю пятницу проходил какой-то подавленный и отрешенный, а в субботу вечером испустил дух. Патологоанатом, делавший вскрытие, не смог назвать причину смерти. Все колесики и винтики организма работали нормально, остротой мысли дед отличался до последних дней. И я был уверен: он просто захотел умереть и умер.

— Но ведь он был не так уж и стар, — заметил мужчина.

— Семьдесят восемь лет, — сказал я. — И два дня.

— Совсем не старый, — сказал мужчина. — По нынешним меркам.

— Ну, для него достаточно стар, — сказал я.

Мужчина смотрел на меня удивленно.

— Просто мой дед решил, что пришла пора лечь и умереть.

— Шутите, что ли?

— Какие там шутки, я серьезно, — ответил я.

— Старый глупый жулик, — пробормотал незнакомец себе под нос.

— А вы хорошо знали моего деда? — спросил я.

— Я его сын, — просто ответил он.

Я смотрел на него, раскрыв от изумления рот.

— Так, стало быть, вы доводитесь мне дядей, — сказал я.

— Нет, — ответил он и заглянул мне в глаза. — Я твой отец.

— Но вы никак не можете быть моим отцом, — растерянно пробормотал я.

— Могу, — спокойно ответил он.

— Мой отец умер, — возразил я.

— А ты откуда знаешь? — спросил он. — Разве видел его мертвым?

— Нет, — сказал я. — Но просто… знаю. Мои родители погибли в автокатастрофе.

— Это тебе дед наплел?

Ноги у меня подкосились. Мне было тридцать семь лет, и все то время, что я себя помнил, я жил без отца. И матери тоже не было. Сирота. Меня вырастили дед с бабкой, которые и рассказали, что родители погибли, когда я был еще младенцем. Зачем им понадобилось лгать?

— Но я видел снимок, — сказал я.

— Кого?

— Моих родителей.

— Так ты меня узнаешь?

— Нет, — ответил я. Впрочем, снимок был крохотный, совсем старый, тридцатисемилетней давности. Так что разве я мог узнать его сейчас?

— Послушай, — сказал он. — Нет ли тут поблизости местечка, где можно спокойно посидеть?

Так что в конце концов я все же выпил пива.

Мы сидели за столиком возле бара, из окна был виден парадный круг. Мужчина в кремовом льняном костюме пояснял мне, кто я такой.

Я не знал, можно ли ему верить. Не понимал, почему дед и бабушка лгали мне. Но, с другой стороны, к чему этому внезапно возникшему незнакомцу тоже лгать мне теперь? Я не видел смысла.

— Мы с твоей мамой действительно попали в аварию, — сказал он. И опустил глаза. — А потом она умерла. — Он довольно долго молчал, точно не был уверен, что говорить дальше.

Я тоже сидел молча и смотрел на него. И не испытывал каких-то там особенных эмоций, лишь смущение.

— Почему? — спросил я.

— Что «почему»?

— Почему вы решили прийти именно сегодня и рассказать мне все это? — Я уже начал злиться — за то, что этот человек нежданно-негаданно вторгся в мою жизнь. — Почему не остались там, где были все это время? — Я даже повысил голос. — Почему не держались подальше, как было все эти тридцать семь лет?