Пятеро детей и чудище - страница 26
— А мне показалось, что вы никогда не даете советов. — Этот один не в счет, все равно ты его не послушаешь. А, кроме того, он совсем не новый: давно уже во всех прописях прописан.
— Но, быть может, вы мне только скажете… Как вы думаете: что если бы мы вдруг пожелали иметь крылья — это было бы не слишком глупо?
— Крылья? Хм, это не так уж и плохо. Только будьте осторожны и не летайте слишком высоко перед закатом. Слышал я когда-то об одном мальчике из Ниневии — он был сыном царя Сенахериба и от какого-то путешественника получил в подарок Псаммиада. Мальчик держал его на террасе дворца в ящике с песком. Конечно, то было страшное унижение для одного из членов нашего древнего рода, но все-таки мальчик был не кто-нибудь, а сын царя ассирийского! Однажды этот мальчик пожелал иметь крылья и, конечно, получил их. Только он забыл, что при закате солнца они обратятся в камень. И вот, когда это случилось, он упал с огромной высоты прямо на одного из крылатых львов, украшавших лестницу царского дворца. Ты замечаешь это таинственное совпадение: окаменевшие крылья мальчика и каменные крылья льва? Ну, впрочем, это грустная история! Но я уверен, что пока с мальчиком не случилось несчастие, он был очень доволен своими крыльями.
— Скажите мне, — спросила Антея, — отчего наши желания не каменеют, а только исчезают?
— Autres temрs, autres moeurs(1), — ответило Чудище.
— Это по-ниневийски? — спросила Антея, которая не училась никаким иностранным языкам, кроме французского.
— Я хочу сказать, что в старину люди желали себе вещей самых солидных и определенных: мамонтов, мегатериев и тому подобных, которые могли окаменеть. А теперь все желания стали какие-то легкомысленные и фантастические. «Хотим быть прекрасными, как майское утро!» «Хотим, чтобы ребенка каждый хотел взять к себе!» Ну чему тут каменеть? А всякий подарок Псаммиада может существовать только до захода солнца, это закон вечный и непреложный. Поэтому-то теперь все мои дары не каменеют, а только исчезают. Если бы, например, красота могла окаменеть, то она сохранилась бы на очень долгое время. Посмотри хоть на статуи древних греков: в них красота, вложенная в камень, сохранилась на тысячи лет. Однако, прощай! Мне ужасно хочется спать.
Чудище соскочило с колен Антеи, быстро принялось копать песок и исчезло.
К завтраку Антея опоздала. Между прочим, оказалось, что за завтраком Роберт совершенно спокойно вылил на платьице Ягненка целую ложку варенья, так что Ягненка пришлось мыть с ног до головы. Конечно, такой поступок был совсем не красив, но он привел к тому, что, во-первых, доставил очень большое удовольствие Ягненку, который больше всего на свете любил перемазаться в чем-нибудь липком, и, во-вторых, отвлек внимание Марты, так что вся компания смогла удрать к песочным ямам, не взяв с собой Ягненка.
Когда все прибежали в яму, запыхавшаяся Антея поспешила сказать:
— Вот что я вам предложу: давайте придумывать желания по-очереди. Только никто не должен говорить своего желания Чудищу, если другим оно не понравится. Согласны?
— А кто первый будет придумывать? — спросил осторожный Роберт.
— Я, если вы ничего не имеете против, — отвечала Антея. — И я уже придумала — крылья!
Наступило молчание. Другим хотелось бы что-нибудь возразить, но трудно было, потому что при слове «крылья» все почувствовали радостное возбуждение.
— Это не такая уж дрянь, — великодушно одобрил Сирил. А Роберт добавил: — Право, Пантера, ты совсем не так глупа, как кажешься.
— Это будет прелесть как хорошо! — воскликнула Джейн. — Мы будем летать, словно во сне.
Чудище скоро нашли, и Антея тотчас же сказала ему:
— Я хочу, чтобы у нас появились крылья, и мы бы могли летать, как птицы!
Чудище надулось, затем выпустило воздух и в ту же минуту каждый из детей почувствовал какое-то странное ощущение на своих плечах: там стало как-то и тяжело и вместе с тем легко. Чудище склонило голову набок и принялось ворочать глазами, поглядывая на детей.
— Не такая уж дрянь! — сказало оно сонливо. — Хотя, право, Роберт, ты совсем не такой ангел, каким кажешься.
Мальчики едва не покраснели.