Пятисотлетняя война в России. Книга первая - страница 29
Так и произошло. Купеческая мечта стала осуществляться с невиданной стремительностью. Никто, как говорится, не успел даже охнуть и перекреститься, как Московская Русь была уничтожена. Ее вечно бунтующая стрелецкая армия была физически истреблена до последнего человека. Массовые убийства стрельцов, сопровождаемые варварскими пытками их самих и их семей, вошли страшной памятью даже в непрерывно кровавый путь российской истории. Сам Петр лично казнил восемьдесят человек и примерно столько же запытал.
Были уничтожены все государственные институты Московской Руси и столица упраздненного государства была перенесена в дебри и финские болота — в точку, указанную иноземцами как окно в Европу. То есть место, откуда удобнее всего производить вывоз товаров в Европу. Была запущена небывалая для континентальной страны программа военного кораблестроения и начата война со Швецией, непрерывно продолжавшаяся 22 года. Всей России было приказано переодеться в западноевропейское платье и сбрить бороды. Упразднено патриаршество, а образование и национальная культура преобразованы на западный манер.
Все это, естественно, сопровождалось кампанией небывалого даже в истории России массового террора против всех слоев населения; террора, перед которым меркли побоища времен Ивана Грозного и Смуты.
Пройдут годы, и петровский террор покажется голубой сказкой, когда начнется террор коммунистический. Нарастание террора — вот пока единственная составляющая нашей истории…
На строительство верфей, кораблей и военно-морских баз, на создание новой столицы из всех провинций сгонялся народ. Органы политического сыска: Преображенский приказ и созданная позднее Тайная канцелярия — с полным основанием можно считать предтечами ленинского ВЧК. За одно неосторожное слово, за любую реплику по пьяному делу ломали на дыбе школьников и глубоких старух, рабочих и вчерашних соратников, рвали ноздри, били кнутами и шпицрутенами (иностранная новинка), вырывали языки, рубили головы, сажали на кол, сжигали на медленном огне, колесовали и четвертовали. Над страной царствовало «слово и дело».
«Кто против Его Величества особы хулительными словами погрешит, его действо и намерение презирать и непристойным образом о том рассуждать будет, оный имеет живота лишен быть, и отсечением головы казнен».
Петр лично руководит работой карательных органов. «Пытать, пока не признается», «пытать можно до смерти», «казнить смертью на колесе», — пестрят личные указания царя руководству «госбезопасности». Или еще пуще: «Смертью не казнить. Передать докторам для опытов».
Вот они — истоки медицинских экспериментов над живыми людьми, которые так ужаснули мировую общественность на Нюрнбергском процессе. Но доктора-иностранцы, которым поставляли человеческий материал для опытов, не протестовали, а благодарили русского царя.
Развивая творчески тоталитарную систему, Петр издает именной указ «О донесении на тех, кто запершись пишет, и о наказании тем, что знал, кто запершись пишет, и о том не донесли». Что-либо писать без разрешения властей, независимо от содержания написанного, было смертельно опасно: это действо рассматривалось как наиболее тяжкое государственное преступление.
У Петра были все основания для этого. В каком бы зачаточном состоянии ни находилось общественное мнение в России, петровский террор всколыхнул его. Немногие образованные люди, главным образом в среде духовенства, пытались разобраться в природе этого нового ужаса, обрушившегося на страну.
В одном из монастырей, «запершись» в келье, некий монах написал трактат о явлении Антихриста на Русь. Он основывался на древних пророчествах и сказаниях, предрекающих это событие. Настоятель монастыря, узнав о трактате, попросил рукопись, прочел ее и сказал монаху: «Ты ошибаешься, брат. Это еще не Антихрист. Это Предтеча. Антихрист грядет через 200 лет». Сказано это было в 1717 году.
Оба были схвачены, «обнажены из сана», подвергнуты жесточайшим пыткам (для выяснения соучастников и количества экземпляров рукописи), колесованы (раздроблены руки и ноги) и повешены умирать за ребро за крюк.