Пятисотлетняя война в России. Книга первая - страница 63

Итак, рабочие всего мира должны воевать против русского царизма. Задача мирового пролетариата — уничтожающий разгром России и революция в ней! Если Россия не будет децентрализована и демократизирована — опасность грозит всему миру. А поскольку Германия несет главную тяжесть борьбы против московского империализма, то легко сделать единственно верный вывод: ПОБЕДА ГЕРМАНИИ — ПОБЕДА СОЦИАЛИЗМА! Как говорил Ленин, «Архиреакционно, но если посмотреть диалектически…»

Да, как бы ни относился Ленин к Парвусу, он вынужден был признать, что это — прекрасное, стройное и диалектическое развитие его собственной теории «пораженчества». Чего всегда не хватало Ленину — это широты парвусовского размаха, поскольку Ленин не был экономистом.

А Парвус, быстро перейдя от слов к делу, прибыл в Берлин и выложил немцам план уничтожения России «путем прихода к власти крайне левых экстремистов». План был по-военному четким.

На первом этапе необходимо свергнуть царя. Антицарская кампания уже ведется, но с помощью денег буквально с завтрашнего дня в нее можно подключить не только социалистическую прессу всего мира, но и всю либеральную, которая вовлечет в водоворот событий либеральную оппозицию в России. Схема простая. Царь — виновник войны, миллионных жертв, военных неудач. Императрица — немка, а значит шпионка. Немного примитивно, конечно, но в России сработает. Наследник неизлечимо болен, а, значит, династия обречена. Государственная дума, состоящая почти поголовно из буржуазных либералов, с радостью проглотит крючок с такой наживкой. И как только будет свергнут царь, централизованная Россия рухнет. Потому что эта империя не сможет существовать в условиях демократии, как не может существовать рыба на суше. Слишком остры противоречия сословные, межнациональные, общинные. И главное — перенапряжена экономика и ее можно вообще добить стачечной войной.

На втором этапе действовать будет гораздо легче. Такой простой лозунг, как «Землю — крестьянам!» приведет к тому, что крестьяне начнут силой отбирать землю у помещиков, а солдаты, перестреляв офицеров, толпами побегут из окопов, чтобы принять участие в разделе земли. Армия будет парализована, промышленность — разрушена, сельское хозяйство — приведено в хаос. И в этот момент левые экстремисты захватывают власть, заключают с Германией мир и законодательными актами закрепляют развал империи. При этом они, естественно, рассчитывают на помощь германского оружия, чтобы избежать разных неожиданностей, которые сейчас предусмотреть невозможно.

Конечно, немцам была показана лишь та часть плана, которая касалась их. Очень много немцам было знать не положено, но и от того, что сообщил Парвус, захватывало дух.

Вскормленная Клаузевицем и Фридрихом Великим стратегия Мольтке-старшего и Мольтке-младшего, выверенный до минут великолепный план А. Шлиффена, предлагавший закончить европейскую войну за 2 месяца (30 суток на Францию, 30 — на Россию), лучшие в мире дредноуты и линейные крейсеры, непревзойденная четкость штабов и стальная дисциплина армии — все это уже оказалось фикцией и не работало. Мясорубка на западном и восточном фронтах, все туже затягивающаяся удавка английской морской блокады, быстрое истощение резервов и ресурсов, ожидание со дня на день вступления в войну Соединенных Штатов отчетливо демонстрировали немцам их весьма жуткое будущее.

Узким прусским лбам не дано было постичь всего размаха замысла, но они увидели в нем то, что их занимало более всего — возможность выбить из войны и из Антанты своего самого мощного и грозного противника. И план этот предлагал не какой-то заезжий мошенник, а хорошо известный им Парвус — Отец Первой Русской Революции, умевший организовывать и стачки, и уличные шествия, и кровавые беспорядки.

Немцы еще хорошо помнили, как за мизерную плату он организовал знаменитую Обуховскую стачку, когда удалось надолго вывести из строя всю технологическую линию производства новых 14-дюймовых орудий для вооружения русских линейных крейсеров. А потому с готовностью ухватились за план Парвуса, спросив, сколько это все будет стоить? 50 миллионов — ответил уже давно все подсчитавший Парвус, надеясь положить по меньшей мере половину в собственный карман.