Пятисотлетняя война в России. Книга первая - страница 78
Последовало сразу два ответа: один от Ленина, второй — от Зиновьева.
Ленин, с не свойственной ему нежностью, писал: «Российская коммунистическая партия, разумеется, сочла долгом чести для себя пойти навстречу этому предложению Исполнительного Комитета». Ему вторил Зиновьев: «Российская коммунистическая партия считает долгом величайшей чести прийти на помощь братским партиям всем, чем она может»
А могла она, по прикидкам главарей, потирающих руки от донесений с фронтов разгорающейся глобальной войны, много. В эти дни полным ходом шло контрнаступление Красной Армии на всех направлениях. Начал применяться и новый метод изъятия ценностей и денег. При занятии города «красными» на него накладывалась контрибуция в зависимости от величины города.
От Киева, например, было потребовано 400 миллионов золотых рублей, от Одессы — 500 миллионов, от Харькова — почему-то всего 100 миллионов… Контрибуция принималась любыми золотыми монетами, слитками золота, ювелирными украшениями, драгоценными камнями, иногда картинами и даже скульптурами. В случае неуплаты контрибуции в срок (обычно 2–3 дня) власти обещали расстрелять каждого пятого жителя.
Какая-то контрибуция вносилась, затем начинались повальные обыски. Причем не делалось никакого исключения для рабочих. В их жилищах (а большинство жило в собственных домах, расположенных в предместьях) все переворачивалось вверх дном, а затем часто дома поджигались.
Продолжались массовые убийства. В Киеве в один день были убиты 2000 бывших офицеров, вызванных для регистрации в городской театр.
В Петрограде за три месяца (июль, август, сентябрь) расстреляно 5000 человек. В Кронштадте неожиданно расстреляли 20 врачей «за слишком большую популярность среди рабочих».
В Екатеринославе расстреляно 100 железнодорожников за разговоры о возможной забастовке.
В Иваново-Вознесенске под страхом расстрела РВК приказал всем жителям сдать швейные машинки (?!).
В Архангельске сразу же после прихода «красных» расстреляно 800 офицеров, служивших у генерала Миллера. Туда же немедленно стали приходить этапы с офицерами и казаками, взятыми в плен на юге. Прибывших поголовно расстреливали под Холмогорами, где спешно развертывались первые лагеря смерти.
В Москве вспыхивает эпидемия сапа. Всех выявленных больных расстреливают на месте. По секретному приказу ЧК выявляет и уничтожает больных сифилисом. Столица будущей империи должна быть стерильной.
А тем временем, получив из Москвы огромные суммы, представители «братских» партий лихо принялись за дело.
Создавались фирмы и акционерные общества — липовые и настоящие, скупалась недвижимость, подкупались государственные деятели, организовывались стачки и даже акты саботажа. Как цунами, обрушились на обескровленную войной Европу всевозможные коммунистические газеты и журналы, предрекающие неизбежную гибель европейской цивилизации, порождая самых разнообразных родных и побочных «дитятей» — вроде фашизма и нацизма.
Не дремал и военный отдел, создавая по всей Европе боевые «отряды пролетариата» вроде Ротфронткампфбунда, где кроме многих других начинал свою карьеру будущий президент Чили Альенде.
Им шили форму, закупали оружие, которое, при необходимости, можно было получить и даром в любом советском полпредстве или торгпредстве. Зрела «всеевропейская пролетарская революция». Но как бы это ни радовало, превращение Европы в огромное поле опустошительной гражданской войны требовало заблаговременного принятия мер по размещению выкачанного из России золота где-нибудь в более безопасном месте.
Швейцария и Швеция, а тем более управляемая «мерзавцами и предателями» Германия для этой цели не годились. Особенно Швейцария, где существовал хорошо продуманный план эвакуации содержимого банковских сейфов в такие альпийские хранилища, где бы даже «всемирная ЧК» не нашла бы их и за сотню лет. Поэтому и было решено заранее, с соблюдением всех правил, начать перевод денег в банки Соединенных Штатов.
Америка была далеко и в ближайшие планы Ленина не входила, а с ее ведущими финансистами было даже приятнее иметь дело, чем с молчаливыми швейцарскими гномами. Беда была только в том, что по американским законам крупные вклады в банки США можно было осуществлять только при наличии широкого торгового партнерства с американскими фирмами, одобренного правительством.