Пятнадцать лет скитаний по земному шару - страница 16

Ранее нам представлялось, что и в Брисбене увидим пальмы и хижины, однако там тянулись большие улицы, на пристани слышалась английская речь, загорелые грузчики перевозили тюк и ящики на ручных тележках, по набережной двигались подводы, запряженные лошадьми. Брисбен мало отличался от типичного портового города Англии.

На берегу мы несколько растерялись: чем нам жить в этой далекой и чужой стране, что будем делать без денег?..

Вдруг рядом прозвучала русская речь:

— Посмотри, Иванов, да это же наши ребята приехали…

Так мы познакомились с Ивановым и Коротковым, моим земляком с Украины.

— Не родственник ли вы Павлуши Короткова? — спросил я, услышав знакомую фамилию и вспомнив, что Павел Коротков был арестован и заключен в Одесскую тюрьму…

— Павлуша — это мой питомец, сын родного брата. После смерти отца он жил у меня.

Лицо немолодого человека погрустнело, он со вздохом добавил:

— Павлушу моего повесили проклятые палачи… А вы разве его знали?

Я ответил, что с Павлом в последние дни его жизни встречался в одесской тюрьме; он до конца сохранял бодрость и смело пошел на казнь…

Нашу беседу прервал Иванов:

— Вы, ребята, я вижу, народ артельный, свой брат— пролетариат, и беспокоиться, что у вас нет ни гроша, нечего! Недаром говорят: «Была бы шея, а хомут найдется». Работу вам мы подыщем. Правда, сейчас в этой части Австралии, в Квинсленде, бастуют все сельскохозяйственные рабочие. Здесь на фермах и плантациях неограниченный рабочий день. Вот они и объявили забастовку, требуя десятичасового дня и прибавки к поденной плате… Получить работу трудновато, но ничего — устроим! А пока вы имеете право несколько дней прожить в «иммигрантском доме» — мой товарищ проводит вас.

Иванов простился, пообещав завтра навестить нас, а мы вместе с Коротковым пошли в иммигрантский дом.

Устроившись, мы вышли прогуляться на улицы Брисбена.

Нам все казалось новым и интересным в этой стране, въехать куда было гораздо легче, чем выбраться из нее. Выезд требовал больших расходов; стремясь заселить страну, правительство субсидировало пароходные компании, и въездные билеты стоили дешево, а за проезд обратно из Австралии надо было заплатить в несколько раз больше.

По главной улице проезжали легковые автомобили и грузовики, лошади попадались редко. Проносились переполненные трамваи. Прохожие мужчины были одеты скромно: в шерстяные безрукавки, рабочие брюки, башмаки, окованные гвоздями, кепи или широкополые шляпы. Просто одевались и женщины.

Мы прибыли в разгар австралийской зимы, но люди ходили по улицам с обнаженными руками — в Брисбене было тепло.

Коротков предупредил нас, что мы должны быть внимательны и осторожны, если не хотим нарваться на неприятность или штраф. Всюду надписи с указанием, какой стороны держаться, где переходить улицу, и полисмены строго следят за движением, штрафуют тех, кто не соблюдает правил.

Задержаться среди движущегося людского потока было невозможно. Лишь около пивных баров и киосков с прохладительными напитками толпился народ. В скверах сидели на лавочках плохо одетые люди со скучающим видом.

— Кто они? — спросил Артем у Короткова.

— Безработные.

— А много их?

— Хватает! И в городах и на дорогах всей Австралии. Их называют тут «собственниками солнца», потому что их единственное благо — возможность греться целые дни на солнце. А большую часть ночи они бродят по улицам, боясь присесть и задремать. Если полисмен обнаружит хотя бы в этом же сквере спящего, то бедняге обеспечено от одного до шести месяцев тяжелых принудительных работ.

— Выходит, дела наши плохи, — печально сказал Саня.

— Поймите, друзья, что для молодого и сильного работы в Австралии много, — ответил Коротков. — Но на таких работах люди быстро изнашиваются, а тогда им — грош цена, и помощи ждать неоткуда… Сколько я встречал тут людей моложе сорока лет, но уже инвалидов!

Затем наш товарищ рассказал, что большинству рабочих здесь — члены союзов, но есть и много неорганизованных, которых предприниматели используют в качестве штрейкбрехеров. Их называют презрительно «скэб», это буквально значит — «болячка». Никто из организованных рабочие не станет спать под одной крышей со скэбом, питаться вместе с ним…