«Пятнадцать радостей брака» и другие сочинения французских авторов XIV-XV веков - страница 9
Хочешь, расскажу о жемчуге под толщей воды и кроваво-красном коралле? О богатствах, за которые люди отдавали жизни? О кораблях, Инсар, о кораблях! Они были такими большими, такими прекрасными… О том, как люди покоряли моря и даже океан, открывали новые земли и вновь отправлялись в плавание!
Сешафи говорила и говорила, но Инсар молчал. Ему теперь не нужны были ни птицы, ни жемчуга, ни даже корабли. Когда Сешафи это поняла, она вздохнула и замолчала.
– Прислушайся, мальчик… Мое сердце бьется в унисон с сердцем пустыни.
Закрыв глаза, он задержал дыхание и замер. Тук. Тук. Тук.
– И знаешь, что говорит оно? Вода есть жизнь, а жизнь – это любовь. Искренняя, настоящая. Без любви жизни не может быть. Ты же понимаешь меня, мальчик?
Инсар что-то сбивчиво пробормотал в ответ, и Сешафи вздохнула:
– Значит, потом поймешь. Когда-то… Когда-то я любила. У меня была большая семья – те, ради которых я жила. Мои родители, мои дети… Теперь их нет, и сердце мое омертвело. Как пересохшая пальма, сжираемая солнечными лучами, я разлюбила жизнь… Моя семья была моей живительной водой, и я мечтала наконец умереть и встретиться с любимыми. Но ты, Инсар, вернул мне… – Слова оборвались. Сешафи вдруг напряглась, зрачки ее по-кошачьи сузились, а голос натянулся, как тетива: – Уходи, мальчик.
– Сешафи?..
– Уходи. Твои люди снова идут за моей тайной.
Аметистовые глаза потемнели до черноты, губы сжались в тонкую полосу, и сердце Инсара екнуло.
Он попятился, наконец услышав шаги и голоса.
– Довольно! – громче всех звучал бас Рауфа. – Пустыня наделила человека терпением не для того, чтобы он преклонялся перед уродливой тварью!
– Да!! – вторили ему, и по спине Инсара пробежали мурашки.
Он юркнул под полог ближайшего шатра, когда к клетке подошли люди. Почти все люди Вах-Нахима стеклись сюда, и возглавлял шествие Рауф, сжимающий в руках копье и кнут. В его черных глазах горела такая решимость, что даже Сешафи, хранящая царственную невозмутимость, беспокойно поднялась на лапы и крепче сложила крылья.
Только сейчас Инсар понял, что все это время ключ от клетки Рауф прятал в складках куфии, и осознание вспыхнуло в его разуме: надо было освободить Сешафи. Но реальность оказалась куда суровее спрятанного в куфии ключа. Никуда бы Сешафи не улетела со своей раной…
С жалобным, скрипучим воплем дверь клетки распахнулась, и тень Рауфа упала на Сешафи. В ее глазах мелькнул страх, но потом она гордо вскинула подбородок и обвила хвостом лапы.
– Если не хочешь стать подношением для богов пустынь, ты скажешь нам, где прячется вода, – процедил Рауф. Он выполнял свой долг.
Сешафи горько улыбнулась:
– Никогда. – И тут же вскрикнула от удара кнутом.
Теперь ее грязное обветренное лицо перечеркивала красная полоса, и Инсар с силой зажал рот ладонью, чтобы не закричать. Нет, они не могут так… Они же не звери…
– Ни-ког-да, – повторила Сешафи, и Рауф, сцепив зубы, снова замахнулся.
Не помня себя Инсар бросился к ним:
– Не трогай ее! Прошу, не трогай ее, она не скажет!
– Инсар, стой! – только и успел воскликнуть Касим, когда Инсар, задыхаясь, заслонил собой распахнутую клетку.
– Она не скажет, не мучайте ее! – Его била крупная дрожь, голос срывался. – Она не знает, где вода…
– Что ты такое говоришь? – помрачнел главный охотник.
– Рауф, не трогай его! Он ребенок!
– Заткнись, Касим… – прошипел Рауф и рявкнул: – Инсар, что тебе наплела эта тварь?!
Ноги ослабли. Наверное, проще упасть. Вцепившись в прутья клетки, Инсар снова почувствовал себя рыбой. Он еле стоял на дрожащих ногах, закрывая собой Сешафи. Он чувствовал, что еще немного – и рухнет, глотая жаркий воздух. Он знал, что, если рухнет, навсегда останется для себя слабаком.
Он так и не смог ответить Рауфу. Вместо него это сделала Сешафи.
– Мне неизвестно, где вода, – твердо произнесла она, выглядывая из-за плеча Инсара. – Но даже если бы я и знала, это вам, людям, уже не поможет. Никакая вода не очистит черное и грязное сердце.
Смуглые лица охотников, как одно, исказились; они стали похожими на страшные маски далеких диких племен, и Инсар чуть не вскрикнул. Они разорвут ее…