Пятница - страница 48

Катерина собрала коллекцию красивейших раковин, которыми украсила свое жилище.

После сытного обеда, она рискнула попробовать то, что сварила.

Жидкость была темной, со странным запахом. Глотнув немного, она прислушалась к

своему организму. Ничего не случилось.

Катерина слила остатки в пластиковую бутылку, собрала закуску в малую корзинку и

вышла из пещеры. Пока она добиралась до места отдыха, почувствовала – ей стало

веселее, она ощутила некий прилив сил. На нее накатила неожиданная волна счастья

– вся природа вокруг нее, чувствовала – стала ближе, прекраснее. Крики обезьян

казались детским писком, приглашениями к играм. Птицы радостно щебетали и

переливались любовными трелями. Бабочки мелькали своими крылышками, радуя

глаза, всеми цветами радуги. Даже волны, ласкали ее щиколотки по-особенному -

щекоча и заигрывая своим шепотом наката, на сверкающий белизной песок берега.

Катерина раскинула свой пикничок возле гряды, уходящей в море, разделась догола и

с восторгом бросилась в ласковые волны.

Её глаза уже привыкли к морской воде. Но из двух пластиковых бутылок, она вырезала

прикрытие для глаз, скрепив мягкой проволочкой. Это подобие подводных очков,

сделало морской мир для нее, намного красочнее и четче. Задерживая дыхание, она

извивалась среди водорослей как нимфа или русалка, получая огромное удовольствие

от ныряния в глубину.

Иногда, у нее возникало чувство эйфории, и, она пыталась танцевать под водой, под

яркими лучами переливающегося сверкающего над головой шарика солнца, не

теряющего своего блеска, даже прорываясь в лазурную глубину океана.

Раскинув руки, она медленно вращалась в стае мелкой ставридки, ощущая себя

частичкой великого океана – его дочерью.

Позже, распластавшись на песке в полной своей прекрасной наготе, Катерина цедила

через соломинку, нектар из листьев колы, и, с благодарностью вспоминала отца, его

вечерние чтения и обучения своей маленькой дочки.

Она с наслаждением разрисовывала самодельным лаком ногти на руках и ногах, плела

новые ожерелья из ракушек и мелких цветных камешков, тренировалась в стрельбе из

лука.

День пролетел беззаботно и радостно. Она поняла – в большей мере – это вина нового

нектара из листьев колы. Она дремала на солнце, танцевала в воде и на песке. Даже

заплывала довольно далеко от берега, в надежде, снова повстречаться с дельфинами.

Но прекрасные животные мелькали в солнечной дорожке, занимаясь своими

рыболовными делами, в лазурной, далекой голубизне. Только один дельфин, сделал

возле нее «круг почета», и, убедившись, что человеку ничего не угрожает, выпрыгнул на

прощанье из воды, словно хотел сказать: «Я рад – что тебе хорошо! До свидания!».

Мелькнул блестящим плавником и скрылся в пологих, аквамариновых волнах.

К вечеру, она вернулась в свое убежище совершенно отдохнувшей, и, с радостным

настроением, продолжила приготовления к своему дальнему путешествию.

Внешний вид пещеры и навеса перед ней – совершенно преобразился. Появилось

множество полезных вещей и приспособлений, источником которых явился тот

«мусор», принесенный из дальней лагуны.

Увеличилось количество и улучшилось качество стрел к ее самодельному луку. Она

смогла сплести настоящую капроновую сеть, из волокон, распущенного обрывка

корабельного каната. Несколько рулонов крепкой веревки, сплетенной из различных

материалов, висели в «предбаннике» пещеры. Множество чашечек, бутылочек,

стаканчиков, сделанных уже не из глины, расположились на полочках вдоль углублений

пещеры, служащих уже как кладовые. Она научилась вытапливать жир из дичи,

которую иногда удавалось подстрелить из лука на охоте. Особенно хороший жир, был

получен из дикого поросенка, который раненый, не успел убежать за маткой. Из этого

жира, Катерина смастерила настоящие пеньковые лампы-коптилки.

Использовала их изредка, когда надо было что-то делать по хозяйству, уже в темноте,

когда света костра, не доставало, до дальних углов пещеры.

Её организм уже привык к новому распорядку жизни – отдых с заходом солнца и

наступлением темноты, подъем – с первыми звуками птичьего гомона и первыми

лучами утренней зорьки. Она уже не боялась, что костер может погаснуть,