Пылающая Эмбер - страница 5

( прим. Ivy (англ.) — плющ)?

Не поворачиваясь ко мне лицом, она продолжает:

7

— Знаешь, внешне ты похожа на ирландку. Рыжие волосы, веснушки. Но вместо

зеленых — голубые глаза.

Они на самом деле голубовато-зеленые, но я не исправляю ее.

— Может, сходство и есть, но удачей я точно обделена.

— M-мммм, — она бросает сумку к моим ногам. — Возможно, тебе нужно узнать,

как обрести свою собственную удачу. Я скоро вернусь. Не спускай с сумки глаз.

— Конечно, — я киваю и снова сажусь на свою койку, когда она уходит.

Несколько мгновений спустя, пока я избавляюсь от колтунов в волосах, меня

накрывает чувство меланхолии. Оно накатывает на меня каждый день, примерно в одно и

то же время. Я вытаскиваю свой альбом для вырезок и пролистываю страницы, пробегая

глазами по фотографиям, а затем по рисункам, сделанным пятилетним ребёнком.

Единственные вещи, облегчающие тоску по дому, которую я ощущаю где-то глубоко

внутри.

Довольно скоро возвращается Хельга с мокрыми волосами и чистой кожей, правда, в

той же самой рваной одежде.

— Твоя очередь.

Я достаю из сумки свой шампунь и кондиционер. Но она останавливает меня,

накрыв своей рукой мою руку.

— Не трать впустую свои запасы. У них в душевой есть все необходимое. Дядя Сэм

может расщедриться и выручить тебя.

— Ох… точно… спасибо, — я запихиваю шампунь, кондиционер и альбом с

вырезками в свою сумку, после чего закрываю на ней молнию.

Захватив сменную одежду, я направляюсь к душевым, пребывая в подавленном

состоянии, потому что теперь основа моего существования — это сносная еда и душ.

Да уж... это, конечно, не то, какой я представляла свою дальнейшую жизнь.

Вода не ледяная, но и не горячая. Вполне терпимая. По крайней мере, она позволит

мне очиститься от видимой и невидимой грязи, покрывающей моё тело. Я быстро брею

мои покрытые мурашками ноги и мою волосы, радуясь, что старуха уговорила меня

воспользоваться имеющимися здесь шампунем и кондиционером. Я не могу позволить

себе тратить впустую предметы первой необходимости, которые у меня остались.

Высушив полотенцем волосы, я расчесываю их и заплетаю в косу. Если я не хочу,

чтобы они вились, это мой единственный вариант, помимо пучка. Я натягиваю на себя

другие джинсовые шорты, белую майку, более-менее чистую бело-голубую клетчатую

рубашку, и надеваю свои кроссовки.

На обратном пути я прохожу мимо столовой и вижу, как волонтеры стоят за

столами, раздавая пищу. Только одна мысль о еде наполняет мой рот слюной. Но мне

нужна моя сумка, прежде чем я смогу встать в очередь, так что я держу путь в комнату,

отведенную для женщин.

Раскладушки уже сложены и убраны. Двухъярусные койки сдвинуты к стенам.

Большинство женщин ушли, оставив середину комнаты пустой.

Мне становится дурно, когда я нигде не вижу ни старуху, ни свою сумку.

Моя сумка, та в которой находятся все мои пожитки, в настоящее время бесследно

исчезла. Как и мой бумажник. Моя сменная одежда. Мои деньги... Мой альбом. Тот,

который я сама сделала, в котором только фотографии Уиллоу ( прим. Willow (англ.) —

ива) и рисунки, которые она рисовала для меня на протяжении нескольких лет. Вещи, без

которых я определённо не смогу жить.

Я дважды просматриваю каждый дюйм комнаты, трижды — в надежде, что я

неправа, и она где-то здесь.

Я в панике кружу по комнате и начинаю обыскивать каждый дюйм ночлежки. На

меня таращатся люди. И это лишь ещё больше меня раздражает. Они молча насмехаются

надо мной? Они все это время знали, что было на уме у старухи?

Как она могла так со мной поступить?

8

К шее и лицу приливает жар. Я скриплю зубами и сжимаю кулаки, готовая ударить

кого-нибудь или что-нибудь.

Почему я доверяю не тем людям? Почему я не вижу их такими, какими они

являются на самом деле? Моя мама. Сандаун. Уорнер. Скольким людям я позволю

обманывать себя, прежде чем поумнею?

Прислонившись спиной к стене, я закрывают лицо руками. Затем надавливаю