Пылающая полночь - страница 7

Алхимия, зельеваренье, маги и злые колдуны, всему этому, по моему глубокому убеждению, место на страницах фентэзийных книг, но никак не в реальности. Не было у нас ничего подобного. А здесь есть. Вывод? Скорее всего, выбросом энергии при гибели прежнего мира, мою душу или сущность зашвырнуло в какую-то параллельную или «перпендикулярную» реальность. В пользу этого факта, говорит и похожее ночное небо и Луна, и та же метрическая система (это при полном отсутствии французов!), один в один повторяющая известные мне единицы измерения, и даже язык, пусть мне и трудно воспринимать его на слух, ввиду того, что получаю всю «входящую» информацию через «фильтр» разума моего носителя, но и он очень похож на мой родной… название которого я забыл.

Но как я и говорил, есть и серьёзные расхождения. Другие города, иная география, хотя что-то похожее опять же прослеживается, ну и магия. Только она здесь несколько странная. Магов, как они были показаны в книгах моего мира, здесь нет, точнее есть, но зовутся они иначе. Зато в достатке алхимиков, зельеваров и… чёрных колдунов.

Вот они-то, судя по описаниям Дима, и есть те самые, привычные мне по фантастическим книжкам «маги». Они и ритуалы всяческие творят и огненным шаром с руки запустить могут, мертвецов поднимают, химер всяких создают, и вообще, ведут себя, как и положено книжным магам. Но отношение к этой братии здесь насквозь утилитарное: за ушко и на костёр.

Местная церковь колдунов не терпит, да так, что те и живут только до первой встречи с представителями Инквизиции или братьями-рыцарями. Да, есть здесь и рыцарские ордена, как подчинённые церкви, так и состоящие на службе правителей… по слухам, сам-то я их пока не видел, не довелось. Впрочем, не только церковники давят чёрных. Обычные люди их тоже не очень-то жалуют, я бы даже сказал, люто ненавидят. В причинах такого отношения я пока разобраться не смог, а «носитель», то есть, Дим на все попытки прояснить этот вопрос, только плечами пожимает, дескать, это же чёрные! С ними только так и нужно… А почему, зачем, нет ответа. Ну да ладно, как-нибудь разберусь. Всё равно мне здесь больше делать нечего, только наблюдать за жизнью Дима, да размышлять. Остальное мне недоступно. Я даже поговорить ни с кем не могу… хотя, нет, вру. Тот гигант, которого носитель зовёт дедом, прекрасно осведомлён о моём присутствии в черепушке его бывшего воспитанника и иногда мы перекидываемся с ним парой фраз. Но уж больно занятой этот «дед», так что, у него не так часто выпадает минутка для беседы с бесплотным духом.

Вот, кстати, интересный факт. Я почему-то уверен, что если бы подобный феномен обнаружили в моём прошлом мире, то дело не обошлось бы без его скрупулёзного изучения самыми разными специалистами. Здесь же, пригласили инквизитора Ленбургского Дома, тот провёл пару каких-то обрядов, подтвердил отсутствие Тьмы и… всё. Никаких попыток разобраться в причинах происшедшего, никаких исследований. Тьмы в теле нет – свободен. Хотя, соответствующий документ с описанием нашего с Димом случая, тот инквизитор всё же написал, но не отдал «носителю», а отослал в столицу империи. Для архива! Весело.

Я не знаю, когда появился в разуме Дима. Он говорит, что сны о так называемой «Последней войне», в которых я опознал последние мгновения собственной жизни, ему снятся примерно с семилетнего возраста, то есть уже лет десять, но я осознал себя лишь около года назад, правда, с огромным багажом знаний о самом Диме… и с почти полным отсутствием каких-либо сведений об окружающем мире. Почему так? Не знаю, может раньше его мозг просто не в состоянии был принять два сознания? Как бы то ни было, но вот уже целый год я смотрю на мир чужими глазами, слышу чужими ушами и прикасаюсь к нему чужими руками. Плохо? Вот уж не думаю. По сравнению с небытием, это счастье! И я не хочу его лишиться, а потому стараюсь оберегать своего носителя от разных глупостей. Но надо заметить, что парень и сам далеко не дурак, так что одёргивать его мне приходится не так часто. Даже немного удивительно. Диму всего восемнадцать, а поведение и разумность больше соответствуют опыту двадцатипятилетнего. С другой стороны, здесь условия жизни такие, что дети взрослеют рано, и пусть пятнадцатилетних капитанов мне здесь встречать пока не доводилось, но вот управляющих лавок или торгующих на базаре крестьян, которым ещё года два-три не нужно будет думать о бритье, мы с Димом видали не раз. И опять же, это никого не удивляет, всё в порядке вещей.