Пыльными дорогами. Путница - страница 12

Пройдясь немного по улице в сторону дымка, что вился от одного из дворов(совсем недалеко, кстати), я услышала смех и мужские голоса. Так вот, значит, где этот Немир живет.

Оттуда же звучала и флейта. Неужто кто-то из охотников играть обучен? Или пастушка в свою компанию позвали?

Только-только я к воротам приблизилась, как почти у самого носа распахнулись они и навстречу мне высыпали десятка два мужиков. Первыми среди них вышли двое мальчишек лет десяти, у одного из них как раз флейта и была.

- Гляди-ка, Арьяр, это ж твоя гостья, - ткнул в меня пальцем давешний знакомый Амельд.

Охотник, вышедший из-за спины могучего кряжистого старика, с удивлением на меня посмотрел и сдвинул брови. Точь-в-точь как Заряна.

- Ты чего здесь делаешь, Вёльма? - спросил он.

Я как-то сразу потупилась и неловко кивнула в сторону ворот.

- А я на воздух вышла, слышу флейта. Дай, думаю, пойду, послушаю.

Несколько мужчин остановились и стали с интересом наблюдать за нашим разговором. По их лицам было видно, что кому-то просто захотелось потешиться над глупой девкой.

- И чего же не вошла? - спросил Амельд.

- А не успела. Вы раньше появились.

- И правильно, - проскрипел старик. - Нечего девкам на мужском совете делать.

Он подошел ко мне и внимательно всмотрелся в лицо.

- Откуда взялась? Я тебя в Подлесье не видел.

- Из Растопши я, - голос дрогнул. Отчего-то этот человек внушал страх.

- Из Растопши? Бывал пару раз. Торговка, стало быть?

- Отец торгует.

Старик снова оценил меня взглядом и будто бы разочаровался.

- На ведунью ты похожа, да только силы в тебе мало.

Сказал и ушел. А я осталась стоять, как будто меня ушатом холодной воды облили.

- Понравилась ты Свану, - негромко проговорил Арьяр.

- Свану? Тому самому?

- Ему-ему. На иных чужаков он и не смотрит.

Я обернулась.

- Так что же? Это тот самый Сван, что в Ельнии служил?

Арьяр улыбнулся краешками губ.

- И что тебе, Вёльма, все по сотне раз повторять требуется?

Я хотела выпрямиться и упереть руки в бока, да вдруг голова закружилась и удалось лишь неловко покачнуться.

Арьяр не дал мне упасть, поддержал.

- Идем домой. Нечего по улице шляться да людей смущать, - сказал он.

Я кивнула и покорно оперлась на его руку.

- Заряна сказала, что ты завтра на рассвете уходишь?

- Ухожу.

- А я как же? - голос прозвучал робко и умоляюще.

- Чудная ты, Вёльма. Как Ясна велела, так и будешь. Отлежишься и дальше пойдешь, коли захочешь.

- А не захочу? - спросила и вдруг подумала, что Трайта от меня никуда не денется. Можно и задержаться чуток, и со знахаркой поговорить, и на ведунов посмотреть.

Арьяр остановился и посмотрел на меня. Невольно отпрянув под пристальным, пронизывающим насквозь взглядом, я едва ли не опустила глаза, да вовремя спохватилась.

- А не захочешь - ты гостья в моем доме, оставайся сколько хочешь.

Я виновато закусила губу и все-таки опустила взгляд к земле. Не выдержала...

- Ты, может, и захочешь, а вот Заряна...

Арьяр вздохнул и покачал головой.

- Вот оно что? Матери боишься?

- Да не боюсь! - я сразу вспыхнула и даже на носочках приподнялась, чтоб правоту свою доказать. А как же? Обвинить человека в страхе легко, а вот отмыться от этого обвинения - нет.

Заряну я боюсь. Не боюсь я ее. Ни капельки. Просто неуютно мне с ней - будто холодом веет и не усидишь в комнате, не укрывшись одеялом.

Арьяр усмехнулся, отчего в его глазах будто бы подтаяли светло-голубые льдинки. Те самые, что в первую встречу так испугали меня.

- Мать чужаков не любит. А после смерти отца и вовсе нелюдимой стала. Обожди пару дней - она привыкнет к тебе.

- Привыкнет? - вот я бы к чужаку привыкать не стала. Зачем - уйдет ведь и с концами.

Арьяр потянул меня за локоть.

- Идём домой, Вёльма. Поздно уже.

С тоской взглянув на потемневшее небо, я вздохнула и поплелась за ним.

***

Хворать - худое дело.

Это вчера я думала, что стану прыгать резвой козочкой после снадобья Ясны. Решила, что, мол, пошептала мне знахарка и все как рукой снимет. Ан нет. Лежу теперь, боюсь двинуться и глаза открыть. А все потому, что свет солнечный больно бьет, а движение любое и вовсе пыткой кажется.

И как же меня только угораздило так приложиться? Ох, дура я, дура! Сказано же!