Раб Бури [СИ] - страница 17

Пройдя сто метров и три этажа, он покинул здание вокзала, выйдя на открытую улицу. Перед ним предстало то, что и являлось Булыжником. Он усмехнулся, убедив себя, что уже жил в настолько забитых гига-городах. Единственное, что его действительно удивило, это арка горизонта, уходящая вверх. Айсер поднял глаза и увидел дугу, прорезающую небо на две части. И солнечный свет, заставивший его прищуриться. Конечно, здесь не было солнца. Но явно имелись искусственные осветители огромных масштабов, установленные на дуге. С прямоугольника их не было видно. Длинные шпицы, которые, как лифт, возили монорельсы от дуги, тянулись от основания к зданию воклаза.

На сетчатке глаза высветилось оповещение, что такси уже прибыло и ожидает его на парковке.

Он субвокально произнёс «Да».

Легковая машина жёлтого цвета, без водителя, работающая от ниобий-алюминиевого аккумулятора, везла его по центральной магистрали. Здесь также были асфальтные дороги, как и везде, а у машин было четыре колеса. За последние тысячу лет, человечества так ничего лучше и не придумало, и эта мысль заставила Айсера улыбнуться. Не было изобретено никаких ингравов, гравитационных подушек, вечных двигателей, или искусственных интеллектов равных человеку. Человеческая фантазия не иссякла, но прогресс застопорился. Если бы не загадочные пришельцы, можно было бы подумать, что всё человечество попало в некое подобие эволюционного чистилища. Одни во всей галактике, ограниченные, если уже не скоростью света, то скоростью передачи электромагнитного поля дионами.

Чем дальше Айсер уезжал от Вокзала, тем сильнее вечерело на небе. Значит, освещение статично, и освещает только определённую внутреннюю часть кольца, а само кольцо, конечно же вращается. Гравитация здесь обусловливалась отнюдь не преонами, аксионами, дионами, гравитонами, дугой, или ещё чем-то, а обычной силой Кориолиса. У всех колец Булыжника радиус составлял две тысячи километров, с массой… а какая разница, какая у них масса? Айсер выкинул эту информацию из головы, освободим немного места в базе данных нейромода и, тем самым, сократит полученную от шара информацию.

Вдоль восьмиполосной центральной магистрали, охватывающей всю центральную внутреннюю часть орбитальища, слева и справа стояли многоэтажные дома. Утрируя, можно было бы описать это место, как один большой многомиллионный муравейник. Некоторые небоскрёбы (а здесь не было других построек, кроме небоскрёбов: жилых, бизнес-центров, были и заброшенные, или недостроенные) уходили ввысь, чуть ли не под тупым углом, словно они накренились одновременно во всем стороны. Над магистралью, каждые пол километра, написали бетонные переходы между зданиями, где за стеклом можно было увидеть жителей города, уныло перемещающихся. Иногда, очень редко, Айсер, глядя сквозь дверное стекло, видел очертания толи стены, толи грани кольца, за которыми виднелась космическая ночь. И чем дальше машина уезжала, и чем темнее становилось на улице, тем отчётливее граница была заметна. Айсер сделал запрос в систему орбиталища, и получил информацию, что да, было несколько случаев, когда люди умудрялись перебраться за край и свалиться с него на другую сторону. Судя по всему, там атмосфера немного разреженнее, и победители премии Дарвина погибали.

Машина подъехала к гранд-отелю «Мунье-Де-Гюго», где в последний раз система и отмечала появление Артура МакМиллана. Ещё один небоскрёб в сто девяносто этажей.

Айсера на ресепшене в вестибюле встретила голограмма человека. Управлялась она нейронной сетью, имитирующей человека и играющей в китайскую комнату, или же живым оператором — Айсеру было всё равно.

— Я хочу поселиться у вас, — Айсер решил, что перед ним нейронная сеть, а значит, нет смысла любезничать или узнавать «как дела».

— Прошу прощения, но боюсь, что по инструкциям нашего заведения, любой желающий обязан бронировать места заранее. Мы не оформляем всё на месте.

Значит, всё-таки, живой оператор, а ведь Айсер уже подумывал взломать систему отеля.

— Видите-ли, — Айсер переслал свой привилегированный доступ, — у меня особые права.