Работник некрополитена - страница 11

— Нет. Все спокойно. Можно в туалет?

Этот герой мне весь толчок сегодня зассыт. Прошло всего чуть больше часа после полуночи, а у него уже недержание открылось. «Что дальше будет?» — усмехнулся я про себя.

Снова сидим, ждем сигнала снизу. Как не странно, идет полчаса, идет час, другой — а ничего не происходит. Бригады рапортуют со пройденных отметках, и ничего. Болтаем, травим байки. Я пугаю его всякими подземными чудесами. Он надземными, паровозными. Я ему про белую даму, он мне как его брат пьяную свадьбу задавил. У них наверху, свои жертвы. Вроде и невинные, но ведь никто не просил на пути паровика разгуливать? Вроде и развлекаем друг друга, но как-то мрачно. И понимаю, что на нас давит эта ночь, но никак остановиться не можем.

— У Гната было дело. История так себе, но смешная. Он заходит на Кропу, тетка с красным флажком машет, стой типа. Ну ему что — хоть стой, хоть падай, смена-то идет. Стоит пять минут, десять, двадцать, надоело. Высовывается из окна зовет к себе стража, который рядом стоит, что там случилось, браток? А тот ему рассказывает, в общем, раннее утро, мужик то ли бухал всю ночь, то ли с ранья залил зенки. Стоит, покачивается, спрашивает у одного из подземной стражи, что рядом стоит: «Ну сколько ждать-то, притомился уже, и ехать мне всего-то до Пэка, а стою уже пятнадцать минут»! Ну а тот сдуру ему и говорит, «А ты пешком иди, все быстрее будет». Ну и мужик с пьяных глаз, кивнул ему, спрыгнул на пути и почесал к парку. Страж обалдел поначалу, потом забздел видимо, прыгать — мужик уже в тоннель ушел, в общем побежал к начальству. Те движение перекрыли и наряд, ловить этого мудака, отправили. Так вот, те дошли до Парка и никого в туннеле так и не обнаружили.

— Что, сожрали его что ли? Не верится, как-то.

— А вот хрен его знает. Потом по сводкам его искали — не один из пропавших без вести в тот день по описанию не подходил. Подумали, может, одинокий, еще месяц искали — не было такого.

— И что, в чем смак-то истории?

— В чем, спрашиваешь… А вот два варианта. Либо он тупо дошел до Парка и вылез на платформу, хотя никто этого не видел, народ серьезно шерстили охранители. Либо другой вариант, стражник его одежду хорошо запомнил. Так вот, одет он был странновато, ушанка, шарф красный и пальто старорежимное, такие сейчас не носят. Но выглядело новым. И в 88-м такой мужик действительно погиб на этом перегоне. Только разговор такой-же в точности он вел с бабкой, которая не сразу об этом сообщила, и мужик под состав попал.

— А с бабкой что сделали?

— А что с ней делать? В чем виновата? Не сразу рассказала о таком идиоте? Могла совсем не говорить.

— Но по-человечески, если бы сказала…

— А по-человечески в этом мире Василек не считается. Совсем. Только среди своих, по-свойски. Говорили тебе, что мир — говно? Наверняка, и говорили, что при Империи все не так было! Так вот, тогда мир был такой-же жопой. Разница в деталях.

— Ну как-же, тогда все было бесплатно!

— Ничего не было бесплатно. А тебе и семье твоей помогал дедушка генерал. Поговори с нашими стариками. Все было тоже, риск, смерти, только оплата по тарифной сетке, и дефицит. Те, кто у благ ошивался могли урвать себе побольше. А у нас какие блага? Ну разве что органы тварей, но их сдавали, если подловят на леваке, сам жертвой к монстре пойдешь. Такие вот дела, Василек. Такие дела.

— Ну ведь было там хорошее!

— Было. Безопасность. Все знали, что на Империю дергаться опасно. Сейчас другое дело. У нас цепеллинов раз в пять меньше, чем Штатов.

— А саламандры? Их ведь даже чуть побольше?

— Ими одними не защитишься. Устроят нам по границам несколько локальных конфликтов. Куда не вмешаться никак нельзя. Придется воевать армией, что есть. Половина — войска Конфедерации, другая — субъектов. Много не навоюем. Азиатские братья сразу уйдут в отказ, у них и войск мало и денег нет. Да и армии их — дерьмо на палочке. Окраина давно под панами, да и народ странный. Одни герои, другие, и большинство — уродцы. Все, давай тему замнем, нам сегодня и так много нервов сжечь придется. История с тебя.

— Так, дай подумать… Что-то ни фига на память не приходит. Как-то не по себе мне. Даже хохмить не хочется.