Рабство. Маги. Суета [СИ] - страница 10

Когда все места были заполнены прикованными гребцами, откуда-то сзади хриплый голос прокричал что-то на незнакомом мне языке. Мы с Мароном сидели на самой первой скамье, так что, оглянувшись, я увидел, что по команде хриплого голоса все рабы взялись за вёсла. Затем он крикнул ещё что-то, и все начали грести. После того, как на нас с Мароном грозно посмотрел надсмотрщик, мы тоже принялись работать вёслами. В одной руке у надсмотрщика был кнут, а в другой палка, и получить ни тем, ни другим по хребту у нас не было ни малейшего желания.

Надо сказать, что за время моей болезни я сильно исхудал и был сейчас похож на обтянутый кожей скелет, так что гребец из меня был никакой. Я быстро устал, руки начали болеть с новой силой. Наша скамья из-за меня выбивалась из общего ритма, и мы трое получили по удару палкой.

Поскольку получать больше не хотелось, мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы продолжить грести в нужном темпе.

Так продолжалось несколько дней. Моё здоровье, едва начав восстанавливаться, вновь ухудшилось из-за тяжёлой работы и отсутствия элементарной гигиены. Гадили мы прямо в трюме в специальные отверстия в скамейках. Из-за этого вокруг стоял жуткий запах.

Во время гребли я стёр кожу рук до крови. Кожа на ногах и руках вновь воспалилась и покрылась язвами. Перед глазами стояла белая пелена, по ночам, когда галера останавливалась у берега, и мы не гребли, меня мучили кошмары. А ещё я плакал. Не из-за того, что попал в беду, а из-за того, что мои близкие страдают из-за того, что я попал в беду.

В тот день я думал, что умру, но, к счастью, мы миновали устье реки и вышли в открытое море. Дул попутный ветер, что позволило поднять паруса и сушить вёсла.

Несколько дней мы отдыхали. Марон вновь смазывал мои раны своей чудодейственной мазью. Я ещё не знал языка, но старался его выучить, хотя бы основы, и спрашивал у Марона, как называется тот или иной предмет, то или иное действие.

Постепенно я шёл на поправку. Кормили нас довольно неплохо. Никому не нужны рабы заморыши, которых может сдуть в море ветром вместе с веслом. Между костями и кожей у меня вновь появлялась небольшая прослойка из мышц. Зрение улучшалось, кошмары прекратились, язвы зажили. Старая кожа слезала, под ней крепла новая и розовая. Ну прямо как у поросёнка. Чудо-мазь. Если вернусь на Землю, надо будет её запатентовать и организовать у нас её продажи. Сделаю моего спасителя Марона богачом, ну и небольшую долю себе попрошу.

Рабы в трюме постоянно общались друг с другом, поскольку надсмотрщики не запрещали этого. Я старался запомнить как можно больше слов. Но пока из разговоров я понимал лишь отдельные слова, а иногда фразы.

За мной закрепилось имя Саян, так как никаких «Сань», «Александров» и «Саш» здесь не было.

Наверное, кто-то другой отчаялся бы, столь резко превратившись из обычного офисного планктона нашей старушки Земли в раба на Триале — так местные называли то ли свою планету, то ли свою страну. Но я не опускал руки. Да, примерно месяц назад у меня была жизнь среднестатистического оболтуса, со средней зарплатой, родителями в деревне, периодическими сменами девушек, недосыпом, занятиями в спортзале. А теперь-то я раб. Но это смотря с чем сравнивать, ведь несколько дней назад я едва не погиб после того, как был облучён светом камня, а теперь выздоравливаю. Жизнь налаживается!

Не нужно страшиться неизбежного. Конец — всего лишь начало. Сгорая в огне, дерево не исчезает, оно превращается в жар и пепел. Так и всё живое после смерти не исчезает навечно, а лишь меняет форму своего существования. (Отрывок из сборника догматов драглицизма).

— Феодус, доложи, как продвигаются раскопки! — произнёс седовласый мужчина с длинной бородой а-ля Гендальф, в ярко-синем плаще, с золотым узором. Он стоял в богато обставленной, по меркам Триала, комнате, напротив невысокого каменного постамента, над которым светилось полупрозрачное изображение другого мужчины.

Мужчина с проекции ответил:

— Раскопки в самом разгаре, магистр. Да. Мы отобрали наиболее ценные образцы и отправили их на первой галере. Отправили. Вторая галера пока не прибыла, её капитан выходил со мной на связь и сообщил, что попал в шторм и теперь вынужден латать борт, встав на якорь на острове Стокс. На Стоксе он!