Рабыня для олигарха. Как подцепить богача, а потом вырваться из ада - страница 5

Раздался дружный хохот. В моих глазах потемнело, я в шоке выскочила из класса и выбежала из школы. Прочь, прочь, чтобы не слышать издевательских вопросов и насмешек, не видеть рож одноклассников.

Глаза щипали злые слезы, грудь разрывалась от боли и обиды, во рту ощущался неприятный металлический привкус.

Зачем Славка обо всем рассказал? Почему предал меня?

Я чувствовала себя никому не нужным, опозоренным изгоем, изолированным от всего мира. И не было ни одной души, которая могла бы понять меня, успокоить, помочь. Мне не с кем было поделиться своей болью. Я шла вдоль дороги, не замечая ни прохожих, ни мчавшихся мимо машин — ничего! Ком сдавливал горло, слезы застилали глаза. Я и раньше часто тихо плакала ночью в постели детского дома, вспоминала маму, единственного близкого мне человека. От этого становилось легче, хотя знала, что слезы не могут ничего изменить.

В тот день все кружилось у меня перед глазами, я шла, сама не зная куда. И оказалась на мосту у реки. Внизу вода бурлила и пенилась. Весна в разгаре, погожий день, активно таял последний апрельский снег.

Я глядела на воду как завороженная. Меня манила бурлящая стихия. Я и раньше любила смотреть на водный поток. Но сейчас вдруг пришла мысль, что река — спасение от враждебного мира, от позора и моей никчемной жизни. Брошусь в воду, и закончатся все страдания и беды…

Я облокотилась на перила моста, мысленно попрощалась с мамой, но задумалась, наблюдая за бурлящим потоком в преддверии решительного шага в глубь реки. И вдруг почувствовала чьи-то крепкие руки: кто-то подошел незаметно и взял меня за плечо.

— Никогда не смей даже думать об этом! — послышался незнакомый голос.

Я вздрогнула и обернулась. Возле меня стоял невысокий худощавый молодой мужчина, на вид чуть старше двадцати лет. В его внешности не было ничего необычного или примечательного. Славянское лицо, светлые волосы, аккуратный нос, голубые, но не слишком выразительные глаза. Простой, похоже, рабочий человек в джинсах и легкой куртке по сезону.

— Кто вы? — спросила я. — Откуда знаете, о чем я думаю?

Незнакомец улыбнулся и тихо ответил:

— Твое сердце так сильно бьется, что слышен его стук. Я понял, что ты собираешься сделать. В твоем возрасте я тоже о глупостях думал и с жизнью хотел расстаться. Пустяковые проблемы казались неразрешимым бременем.

Он взял меня за руку и спросил:

— Почему в школьной форме, без куртки? Холодно ведь еще.

В самом деле, я выскочила из школы, забыв про портфель и куртку в гардеробе. Но холода в своем стрессе не ощущала. Отчасти меня согревало весеннее солнышко.

Мужчина снял с себя куртку и накинул мне на плечи. Я попыталась возразить, но он не принял возражений. А мне вдруг захотелось рассказать свою историю. Мы пошли по направлению к школе, я все говорила и говорила. О своей трудной жизни в детском доме, об обидах, сомнениях и переживаниях, о Славике, так подставившем меня. Мужчина внимательно слушал, иногда, словно психолог, давал советы.

Мне хотелось выговориться, мне нужно было это сделать, чтобы облегчить свои моральные страдания, чтобы услышать совет и одобрение. Я нашла хорошего собеседника. В разговоре не заметила, как мы оказались у школьных ворот.

— Иди и ничего не бойся! — сказал мужчина. — И не обращай внимания на насмешки и сплетни. Будь выше их!

И я пошла. А он быстро ушел. Только в школьном коридоре я сообразила, что не спросила даже имени своего спасителя. Я ничего не знала о нем! Мне хотелось бы встретиться с ним вновь. По дороге в школу и обратно, в детский дом, во время прогулок я вглядывалась в лица прохожих в надежде увидеть того доброго незнакомца. Но он исчез из моей жизни на целых пять лет.

После того случая почти ничего не изменилось. Ко мне никто не приставал, и я ни с кем не сходилась. Воспитанники детского дома продолжали жить по привычно заведенному распорядку. Я посещала бассейн, иногда, по выходным, нас возили на экскурсии.

Несколько раз я сталкивалась со Славиком и «одаривала» его злобным сверлящим взглядом, от которого парню становилось не по себе. Мой первый мужчина стал обходить меня стороной. Вскоре ему исполнилось восемнадцать, и он покинул наше заведение.