Ради любви и чести - страница 5

спокойной, по осанке было заметно, что она расстроена и подавлена.

Я и без слов прекрасно понимал, какие мысли вертелись у нее в голове.

Боль Олдрика была слишком сильной. Он скорее умрет, чем жениться еще

раз. Возможно, именно это он и делал – медленно убивал себя, чтобы не

смотреть в лицо своей опустошенной жизни. Если кто-то из нас и сможет

жениться, чтобы спасти Мейдстоун, то это только я. Я тот, кто должен

откинуть собственные потребности, желания и мечты, чтобы помочь своей

семье. Олдрик больше не был способен на это, если вообще был когда-то

способен.

Я долго смотрел на дверь, отделяющую меня от брата. Несмотря на его

глупости, я любил его. Я молился, чтобы Бог помог ему вылечить

израненную душу. И я любил свою мать. Я не хотел, чтобы она погибла. Я не

хотел, чтобы она страдала. Но это случится, если лорд Питт выполнит свою

угрозу и нападет на Мейдстоун через месяц или два.

Но как я мог жениться на женщине только ради ее приданого? Мать

была права: браки часто заключаются без любви, но я не мог отделаться от

чувства, что обесчестил бы женщину, женившись ради ее денег. Смогу ли я

смириться с самим собой, зная, что обесчестил свою жену? А как смириться с

собой, если я не женюсь ради так необходимых денег? Я один мог спасти имя

Виндзоров, поместье и земли, которые основали мой отец и наши предки. Я

один мог защитить мать и брата. Я один был способен защитить честь моего

отца.

– Значит другого выхода нет? – Наконец, хриплым шепотом спросил я.

– Кроме брака.

– Это единственный выход, – сказала мама, и в ее голосе прозвучала

решительность.

Я проглотил все дальнейшие возражения.

– Тогда пусть будет так.

Глава 2

Месяц спустя

– Для чего мне мужчина, управляющий моей жизнью? – заявила я, отворачиваясь от окна и переводя взгляд на бабушку, сидевшую напротив

меня. – Зачем мне нужен человек, который будет указывать мне, что делать?

Ты и сама прекрасно справляешься с этим.

– Да, справляюсь, – согласилась бабушка, слегка поджав губы, такие

морщинистые, что складывалось впечатление, будто она все время

потягивает уксус.

Длительная поездка в экипаже по едва заметным дорогам в последний

час стала просто невыносимой. Грязь, бурелом и колеи стали более

ощутимыми в лесу. Майское солнце не могло пробиться сквозь густую

крону, и теперь мы расплачивались за это.

Поскольку обе наши горничные сидели рядом с нами, места, чтобы

вытянуть ноги практически не было. Сказать, что мы чувствовали себя

стесненно и неудобно, значит, ничего не сказать. Карета, затянутая в

роскошные толстые гобелены, с раскиданными мягкими подушками, была

запряжена пятью прекрасными чистокровными лошадьми. Многие знатные

дамы позавидовали бы такому экипажу. Во время всего нашего путешествия

я чувствовала себя в безопасности и уюте, но, все же, вытянув шею из окна, неудержимо желала пересесть верхом на свою лошадь.

– Хотя я считаю себя экспертом в управлении собственной жизни, –

едко заметила бабушка, – но мне давно пора обучить кого-то как держать

тебя в узде, и предпочтительно твоего мужа.

– Давно пора? Да, пожалуй, семнадцать лет – это уже слишком много.

На самом деле, я уже думала о том, чтобы в следующем месяце к моему

восемнадцатилетию, попросить вас заказать для меня трость, ручка которой

будет инкрустирована драгоценными камнями. Мне бы очень хотелось, чтобы на нем был такой же узор, как на кресте Святой Женевьевы.

Бабушка даже не улыбнулась. Она опустила голову и пристально

посмотрела на меня своими острыми, немного слезящимися глазами.

– Ну, хорошо. Не думай о трости. – Сказала я с глубоким вздохом. –

Носилки, в которых слуги будут носить меня повсюду, подойдут даже лучше.

Губы моей бабушки сжались еще сильнее, если это вообще было

возможно, превратив ее рот в сморщенный чернослив. Она молчала, и

тишина повисла между нами. От этого я почувствовала себя как истерзанный