Ради жизни на земле - страница 18

Но огнем зенитной артиллерии на самолете Идрисова был разбит один двигатель. Ирмухану Бекеновичу пришлось выйти из боевого порядка своих бомбардировщиков, чтобы со снижением дотянуть до расположения наших войск. Однако положение израненного самолета резко осложнилось: на него напали истребители противника. Как ни отбивался экипаж, но фашисты подожгли машину. Превозмогая нечеловеческую боль от ожогов, уводил Идрисов свой корабль подальше от скопления фашистских войск. Три других его товарища огнем крупнокалиберных пулеметов тем временем отражали непрерывные атаки истребителей противника и сбили двух обнаглевших стервятников.

Лишь отойдя на несколько десятков километров от места скопления фашистских войск, Идрисов дал команду экипажу выпрыгнуть на парашютах из горящего самолета, который мог уже в любую минуту взорваться в воздухе. Последним оставил корабль командир экипажа. Он приземлился в днепровских плавнях, в нескольких десятках километров от переднего края наших войск.

В третий раз за три месяца войны получил я донесение, что экипаж Идрисова сбит над территорией, занятой фашистами. А через несколько дней мне позвонил начальник Симферопольского военного госпиталя: «Капитан Идрисов успешно выполнил боевую задачу. Самолет был поврежден огнем зенитной артиллерии и загорелся в воздухе. Отбивая атаки истребителей, экипаж сбил два самолета противника и оставил горящий самолет, выпрыгнув на парашютах. Капитан Идрисов, раненный в бою с истребителями и получивший ожоги на горящем самолете, через пять суток благополучно возвратился в расположение своих войск».

Это донесение Ирмухана Идрисова о выполнении боевой задачи и о сбитых истребителях противника подтвердили экипажи самолетов, летавших с ним в бой.

Вечером того же дня я навестил Идрисова в госпитале. Весь в бинтах лежал он неподвижно в постели. Тогда и рассказал мне сам Ирмухан Бекенович о том, как он выполнил боевую задачу и как добрался до расположения своих войск один из всего экипажа. Приземлившись на парашюте у левого берега Днепра, он укрылся в прибрежных камышовых зарослях. Днем отсиживался в плавнях, прятался на полях, а четыре ночи шел, ориентируясь по звездам, к Перекопу. Ка пятую ночь добрался. Северная часть Перекопа была занята фашистами, и он так же ночью через их боевые порядки пробрался к Сивашу. Решил обойти перешеек по мелководью: не умел плавать. Всю ночь по грудь в горько-соленой воде, превозмогая нечеловеческую боль от ожогов и ран, брел Идрисов на юг вдоль берега Перекопского перешейка. И к утру на пятые сутки пришел в расположение своих войск. Там, южнее Армянска, его подобрали наши солдаты, доставили в госпиталь.

— Ну как, Идрисов, наверное, не будем больше летать? Вот подлечим тебя в госпитале и отправим в тыл. Будешь учить молодежь в авиационной школе, — сказал я ему.

Но Идрисов ответил:

— Подлечусь немного и пойду в свой полк. Буду бить фашистов!

Через два месяца он выписался из госпиталя и снова вылетел в бой.

Так зрело летное и боевое мастерство летчика-коммуниста.

В том же грозном 41-м Идрисов был назначен заместителем командира эскадрильи 21-го дальнебомбардировочного полка, где служил до февраля 1942 года. В июне его назначают инспектором-летчиком 1-й бомбардировочной авиационной армии, а через некоторое время — командиром эскадрильи связи при 1-м бомбардировочном авиационном корпусе и командиром транспортного корабля. В этой должности в ноябре — декабре 42-го он участвовал в боях за освобождение Великих Лук, в январе — феврале 1943 года — на Волховском фронте при прорыве блокады Ленинграда, в марте — на Северо-Западном фронте у Демянска, чуть позднее — на Воронежском.

Несколько лет — с 1938 по март 1943 года — я знал Ирмухана Бекеновича по совместной службе в авиации. Помню, каким он был в мирное время, помню и то, как воевал он с белофиннами, а потом, в годы Великой Отечественной войны, с фашистами. Это был прекрасный летчик, замечательный товарищ, стойкий коммунист и большой патриот нашей советской Родины.

В 1939 году ему досрочно было присвоено воинское звание старшего лейтенанта. В 41-м его также досрочно, за образцовое выполнение боевых заданий, произвели в капитаны. А в октябре 42-го он уже был майором.