Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России - страница 33
«Очевидно, военным всегда приходилось прибегать к религии как к важному мотивационному фактору – еще со времен, когда полковник Ахтар Малик планировал наступление на Кашмир в кампании 1947-48 гг., вплоть до 1980-х и 1990-х годов, когда было создано множество новых организаций. <…> Даже такие вроде бы либеральные и светские лидеры, как Зульфикар Али Бхутто, искали поддержки у негосударственных группировок, если считали их действия полезными для достижения военных выгод для страны. <.> Политическая элита страны и ее военные традиционно прибегали к использованию определенных сторон религии для извлечения стратегических дивидендов. <…> Распространение «джихада» на территории Пакистана – цена, которую приходится платить за следование избранным стратегическим курсом»>110.
Пакистан начинает расплачиваться
Одержимость пакистанских правителей идеей борьбы с Индией затмила их представление о той цене, которую общество Пакистана платит за наличие широкой джихадистской инфраструктуры, созданной по всей стране. Пакистанские правители не хотят понимать, что однажды им придется столкнуться с проблемой контроля над джихадистскими организациями. Возможно, правда, что эти правители и не захотят останавливать джихадистов. Сменяющиеся режимы в Пакистане играли с огнем, и сегодня очевидно, что джихадистские/экстремистские организации, медресе и их последователи наводнили страну. Антииндийская политика Пакистана строилась на использовании джихада, чтобы завладеть Кашмиром для обеспечения контрбаланса превосходящей армии противника, усиления позиций своей собственной армии и обеспечения обороны против возможных ответных шагов Индии. Все это требовало дружбы и альянса с США, а впоследствии с Китаем, чтобы иметь деньги на оплату оружия, предназначенного для защиты от Индии.
Нынешний этап XXI века – это воистину период, когда Пакистан во второй раз получил ответный удар. В первый раз это случилось в смутном десятилетии 1990-х, когда из-за слабости политической системы в стране царила вседозволенность, позволявшая джихадистам навязывать свои идеи и считаться триумфаторами.
Положение дел в Пакистане вызывает большую обеспокоенность у многих мыслящих людей в этой стране. Амир Мир проанализировал связи пакистанских военных, особенно ISI, c различными террористическими группировками>21. Он утверждает, что эти связи вовсе не были следствием импорта какой-то идеологии через посредство «Аль-Каиды», но, напротив, именно в результате укоренения этой идеологии в самом Пакистане «Аль-Каида» смогла обосноваться в этой стране. Его последняя работа – «Талибанизация Пакистана: от 9/11 до 11/26» описывает, как начатый Зия-уль-Хаком процесс исламизации привел в конце концов к «талибанизации» Пакистана>22. Финансируемые государством джихадисты использовались в качестве негосударственного ресурса задолго до того, как под воздействием «Техрик-и-Талибан» в Пакистане начался процесс «талибанизации».
Возможные последствия всего этого комментировались различными пакистанскими авторами. Как писал самый известный пакистанский социолог и мыслитель, доктор Икбал Ахмед, «издержки афганской политики <…> уже и сейчас выражаются в непомерном расползании оружия, наркотиков и росте числа вооруженных фанатиков. <…>Цену, которую Пакистану придется заплатить внутри страны за дружескую близость к Талибану, невозможно измерить. Потенциально она ведет к катастрофе. И, что более важно, Талибан является самым реакционным политическим движением за всю историю ислама»>23.
Об этом предупреждали многие. Джессика Стерн предостерегала: «Пакистан должен отнестись к этим воинствующим группировкам так, как они того заслуживают <…>, как к опасным бандам, ресурсы и оперативные возможности которых продолжают расти, угрожая дестабилизировать весь регион в целом. То, что Пакистан продолжает оказывать поддержку этим воинствующим религиозным группам, заставляет предположить, что он не осознает, что и сам уже воспринял ту культуру насилия, которую он помогал создавать. Ему следует еще раз задуматься над этим»>24.
Пакистан имел возможность переменить курс после 11 сентября 2001 года, но пакистанские гранды в военных мундирах посчитали, что двуличие поможет им выиграть.