Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России - страница 54
В начале августа 2008 г. глава Германо-Алжирской торгово-промышленной палаты Андреас Хергенретер в связи с очередными крупными терактами исламских радикалов в Алжире заявил: «Алжир является третьим по величине в мире производителем сжиженного газа и важным для нас партнером в деле диверсификации энергообеспечения». Далее он отметил, что по двум существующим сейчас газопроводам Алжир экспортирует природный газ в Анда-лузию и на Сицилию, являясь для Евросоюза третьим по значимости его поставщиком после России и Норвегии, и что еще два трубопровода – из Алжира в испанскую провинцию Альмерия и на Сардинию – должны вступить в строй не позднее 2010 года>49. И сразу после этого заявления Хергенретера агентство Fitch Ratings предупредило, что международным нефтегазовым компаниям, видимо, придется пойти на дополнительные расходы для обеспечения безопасности своих объектов в Алжире.
Так что налицо именно «исламско-террористические» причины того, что даже вопрос проектного финансирования Транссахарского газопровода к началу 2010 года так и не был решен.
В Центральной Азии влияние исламского терроризма на судьбу крупнейших нефтепроводных и газопроводных проектов известно очень хорошо (рис. 10).
Рис. 10
Еще в начале 90-х годов ХХ века, после вывода советских войск из Афганистана, активно обсуждался международный проект (его представили американская Unocal и саудовская Delta Oil) газопровода из Туркмении через Афганистан и Пакистан в Индию пропускной способностью 30 млрд. куб. м газа в год. В 1995 г. этот проект был дополнен планом прокладки параллельной нитки нефтепровода мощностью до 50 млн. т нефти в год.
Оба эти проекта оказались «заморожены» в связи со свержением светского правительства в Кабуле. Затем проект поддержало правительство талибов, получившее от американских инвесторов $400 млн. «за анализ технического обоснования проекта», а также обещания, что он принесет стране ежегодный доход в $400 млн. и обеспечит создание более 12 тыс. новых рабочих мест>50. Однако после ухудшения отношений талибов с США проект снова «заглох».
Он вновь оказался «реанимирован» в начале операции международной коалиции в Афганистане против талибов в 2003 г. и снова был «похоронен» (окончательно или нет – пока неясно) в конце прошедшего десятилетия в связи с обнаружившейся бесперспективностью попыток установления в Афганистане сколько-нибудь устойчивой централизованной власти, а также в результате обострения военно-террористической ситуации в Пакистане (включая лежащую на планируемой трассе труб провинцию Белуджистан).
Не менее сложная судьба оказалась у газопровода «Мир» (Peace Pipeline), впервые предложенного к реализации Ираном в 1996 г. и призванного транспортировать иранский газ с месторождения «Южный Парс» в Пакистан и затем в Индию.
Согласно первоначальному варианту проекта, который готовила российская корпорация «Газэкспорт», газопровод стоимостью в $7 млрд. и протяженностью в 2775 км должен был с 2010 года поставлять в Пакистан и Индию 35 млрд. куб. м газа ежегодно, а с 2015 г. – вдвое больше>51. С 2001 года к проекту начал проявлять особое внимание Китай, в связи с чем в нем появился вариант, предполагающий увеличение пропускной способности газопровода и строительство от него ответвления через Северо-Восточный Пакистан и зону Каракорумского шоссе в китайскую провинцию Юньнань.
С 2004 г., как сообщают наши источники, Пекин начал переговоры с Тегераном и Исламабадом о возможности прокладки параллельно данному газопроводу еще и нефтепровода в Юньнань мощностью до 80 млн. т нефти в год. А одновременно Китай начал инвестировать в Пакистане в крупное дорожное строительство по всей трассе будущих газо- и нефтепроводов от порта Гвадар на юго-западе Белуджистана (где Китай по соглашению с Исламабадом строит буквально на выходе из Оманского залива свою военно-морскую базу и танкерный терминал) через территорию Пакистана до Каракорумского шоссе>52.
Регулярные осложнения отношений между Исламабадом и Дели породили в начале 2000-х годов новый вариант – строительство отдельных газопроводов в Пакистан и Индию, причем индийская «труба» в данном варианте должна была обходить Пакистан вдоль его побережья по шельфу Аравийского моря. Но в апреле 2008 г. президент Ирана М. Ахмадинежад в ходе визитов в Пакистан и Индию убедил руководство двух стран поддержать вариант единого газопровода проектной мощностью 55 млрд. куб. м в год, из которых 62,5% предназначались бы для Индии, а остальное – для Пакистана.