Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу - страница 49

Прямо на скатерти он набрасывал план и быстро объяснял:

— К шоссе только один выход, так? Видите, вот тут. В таком деле нечего лезть на рожон. Теперь смотрите: охрана заводит между собой разговор. Анджело, тот, что с тележкой, вытаскивает пулемет, а второй Анджело, с шарманкой, дает очередь с другой стороны, поверху метит. Я на грузовике с углем. Вижу, все идет как по маслу.

— Сколько вы прихватили? — равнодушно осведомился Джоунз. — В этом все дело.

— Сто пятьдесят тысяч, — небрежно сказал Кип.

— Святые спасители! — ахнул Джоунз. — Слыхали?

Вот оно, выражение детского восторга на их лицах.

Как оно им идет. Долго он его добивался и вот наконец добился. И Кип улыбнулся счастливой улыбкой с чувством глубокого облегчения. А слушатели повторяли:

— Это же чертова пропасть денег! Просто жуть. Мама родная, сто пятьдесят кусков одним махом!

— Если вас только деньги интересуют, — поддразнил он их беззаботно, — как думаете, сколько я огреб в банках в общей сумме?

— Ну, сколько?

— Тысяч шестьсот, может, и больше.

Они были ошеломлены.

— Ой, Кип, что же вы с ними сделали?

— Шестьсот тысяч долларов! Слыхал, Стив?

— Отчего бы и вам не подработать и не выйти в люди, как Кип? — сказала девушка и шепнула Кипу: — А у вас еще что-нибудь осталось?

В этот момент Кип заметил Билли-Мясничка, который пробирался к нему между столиками.

— Кип, — сказал он, — я передал Дженкинсу. Он ждет.

Изумление на лицах слушателей окрылило его. Он знал, что они его провожают восторженными взглядами. Кип вошел в кабинет к Дженкинсу как нельзя более уверенный в себе.

Дженкинс сидел за столом, сложив в виде арки толстые пальцы. Лампа снизу освещала всю пирамиду его лица — от ее основания из трех могучих подбородков до лба. С диковатым блеском в глазах, быстрым шагом Кип подошел к столу.

— Я уже приходил сюда, я вас искал, — сказал он.

— На всех парах несся? — проворчал Дженкинс.

— А как же…

— Вот это другой разговор, и к взаимной выгоде. Так, может, давай сразу — быка за рога?

— Минутку, — сказал Кип, опершись о стол руками. — Вам известно, что работа моя мне нравится, что она мне помогает разные мои замыслы осуществлять и что я бы хотел на ней остаться. И открыто это говорю. Но имейте в виду, мистер Дженкинс, если вы воображаете, что для меня эта работа важнее меня самого и моих замыслов, — тут Кип выпрямился, широко развел руками, — то вы просто спятили.

— Значит, чересчур важная птица, а? — Дженкинс задыхался от негодования. — Ну, цирк!

— Нет, сэр, не цирк. Не стану я себе жизнь портить ни ради вас, ни ради вашей работы.

— И ты говоришь это мне?

— Да, вам.

— Так это я порчу праведную жизнь?

— Вы меня под корень режете, работу отнимаете, если я не стану жуликом ради вашей выгоды.

— И я сижу и слушаю эту ахинею? — Дженкинс в бешенстве хлопнул жирными ладонями по столу. — А он тут передо мной красуется — ни дать ни взять секретарь Христианской ассоциации молодых людей! Больно мне от твоих слов. Больно. Значит, я тебя жуликом хочу сделать! Вот она, благодарность. Целая куча ханжеского дерьма! Не слишком ли возомнил о себе, арестант?

Но Кип улыбнулся.

— Довести стараетесь? — сказал он. — Чтобы я вам врезал, а вы меня засадили?

И тогда Дженкинс выказал искреннее недоумение.

— Возможно, я и в самом деле спятил, — сказал он, — но неужели ты и вправду считаешь, будто я тебя увольняю оттого, что задумал выжать из тебя деньги, как ты выражаешься, жульническим путем?

— Именно.

— Боже мой! Ну, ты — чудо. Ты что, ослеп? Ничего не замечаешь? Или только по округе колесишь, а сюда иной раз заглядываешь чайку попить? Где они, твои важные друзья? Кого мы тут видим вместо солидной публики? Уголовников с их женами, твоих дружков, которые чуть кто деньги вынет, так и пялятся?

— Вы унижаете каждого, кто приходит сюда хоть за какой-то помощью. — Раскинув огромные руки на всю длину стола, Кип ухватился за оба его края. И засмеялся возбужденно, радуясь борьбе. Словно смехом он как бы заводил себя, сдерживая клокочущую дикую ярость, прежде чем она прорвется.

— Ты давай не хами, Кейли!

— А я как раз собираюсь.

— Я Стейнбека позову. Он тебя в окно вышвырнет. Он-то сможет, не забывай.