Радость поутру. Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник) - страница 57

— Вот как, сэр?

— Эта вещица оказалась соломинкой, перетянувшей чашу весов. Леди Флоренс жутко переругалась с Сыром и дала ему отставку за неуважительные высказывания о современных прогрессивных взглядах и теперь опять помолвлена с несчастным козлом отпущения, которого вы видите перед собой.

Я опасался, что тут он опять произнесет: «В самом деле, сэр?» — а я бы тогда вполне мог забыть всякие цивилизованные благопристойности и влепить ему раза. Но он все-таки в последнюю минуту сдержался и только озабоченно и сочувственно поджал губы. Уже лучше.

— А согласился я участвовать в вашей затее потому, что Боко, как он сам признался, знает простое и верное средство избавления от помолвки с этой конкретной барышней, но сообщит его мне только после моего разговора с дядей Перси.

— Я понял, сэр.

— Мне бы надо узнать это средство. Метод Сыра — наговорить гадостей насчет современных прогрессивных взглядов — для меня не подходит, я не могу сочинить ничего подходящего. В моем случае либо средство Боко, либо ничего. Вы, случайно, не знаете, из-за чего леди Флоренс прервала с ним отношения?

— Не знаю, сэр. Для меня вообще новость, что мистер Фитлуорт был обручен с ее милостью.

— Конечно, был, еще бы! В послевустеровский и дочеддеровский период. Но что-то такое между ними произошло, какие-то нелады, и все немедленно отменилось. Как по волшебству, Боко сказал. Он что-то предпринял, мне кажется. Что бы это могло быть?

— Не рискну выдвигать предположения, сэр. Может быть, вы желаете, чтобы я провел опрос среди слуг в «Бампли-Холле», сэр?

— А что, отличная мысль.

— Не исключено, что кто-то из них осведомлен об этом событии.

— Да там, наверное, много дней об этом только и разговору было. Поинтересуйтесь у дворецкого. Прощупайте повара.

— Очень хорошо, сэр.

— Или можно поспрашивать личную горничную леди Флоренс. Кто-нибудь наверняка знает. Не многое из того, что делается в доме, остается тайной для обслуживающего персонала.

— Ваша правда, сэр. Слуги в доме, как правило, хорошо обо всем осведомлены.

— И вот еще что. Имейте в виду, необходима быстрота. Если вам удастся снабдить меня информацией до того, как я двинусь на дядю Перси — то есть до десяти часов, это предельный срок, — тогда я смогу не обращаться к дяде со словами, при мысли о которых у меня, честно признаюсь, мурашки по спине бегут. А что касается счастья Боко и его дамы сердца, то я, конечно, рад буду им посодействовать, но, наверное, это можно сделать каким-нибудь другим, менее убийственным способом. Словом, Дживс, не теряйте времени, идите и проведите опрос.

— Очень хорошо, сэр.

— Встреча — у ворот, начиная с половины десятого. Я там буду и жду вас с донесением. Постарайтесь не подвести меня. Сейчас такой момент, когда люди доброй воли должны сплотиться и прийти человеку на помощь. Если бы я показал вам составленный Боко список слов и выражений, которые от меня требуется бросить в лицо дяде Перси, — к сожалению, он остался у меня в комнате, выпал из моих похолодевших пальцев, — ваши завитые напомаженные кудри рассыпались бы как миленькие, можете мне поверить. Вы точно помните, что там написано «китоврас»?

— Точно, сэр.

— Поразительно. Хотя Шекспир, он вообще, наверное, по большей части совал в свои сочинения что под руку подвернется.

Поскольку я собирался в ванную, когда прочел сочинение Боко и побежал его разыскивать, на мне все еще было обычное ночное одеяние английского джентльмена плюс халат, так что, пока я вернулся к себе, переоделся и явился в столовую, прошло еще некоторое время. Боко был уже там и уминал утреннюю яичницу. Я спросил у него, кто такой китоврас. Но он ответил, что к черту всех китоврасов, а видел ли я инструкцию, и если видел, то каково мое мнение.

На это я ему ответил, что еще бы не видеть, видел, и она меня потрясла до глубины души. Нет на свете такой силы, добавил я, которая бы заставила меня пересказать дяде Перси, даже в общем и целом, кошмарное содержание этого документа.

— Кошмарное содержание?

— Да. Мои слова.

Боко обиженно пробормотал что-то насчет художника и убийственной критики.