Радуга счастья - страница 10

Ничего, зато ей всегда думается лучше всего именно тогда, когда приходится работать, закатав рукава, утешила она сама себя. Заткнула затычкой раковину, наполнила ее горячей водой, насыпала мыльного порошка и принялась складывать в пузырящуюся пену тарелки с присохшими остатками еды, ложки, вилки, ножи. Она механически выполняла знакомые действия и все острее ощущала тишину этого дома, его отрезанность от мира.

Теперь, когда она осталась одна, самообладание покинуло ее, и горячие слезы покатились по щекам. Она терла щеткой тарелку и думала о том, что это ее первая настоящая работа после выпуска из института.

— Повар-профессионал называется, — произнесла она вслух с горьким разочарованием. Ах, сколько лет ушло на учебу! Сколько лет она мечтала о приличном жалованье, которое наконец-то начнет получать, найдя подходящее место работы, и о радости, которую испытает, создавая замечательные, уникальные блюда. Как хотелось бы восстановить свои кредитные карточки, восполнив перерасход, вернуть ссуду, полученную на учебу, расплатиться за машину, положить какие-нибудь деньги в банк! И никогда, никогда больше не копить гроши на такую простую покупку, как новая пара туфель или свитер для себя или сестры. Она тяжело вздохнула. По крайней мере хоть у Габриэллы есть теперь нормальная работа.

Уголком передника она вытерла слезы. «Правильно, Энни, — сказала она себе, — пожалей себя немножко, пожалей. Но не забывай при этом, что плохая работа — это еще не конец света».

Девушка глубоко вздохнула и с новой энергией набросилась на вилку, всю покрытую какой-то особо твердой гадостью.

Место тарелок, которые все уже были перемыты, заняла целая груда кастрюль и сковородок. Пульс бился уже не так лихорадочно. Она принялась планировать свои дальнейшие действия, и уверенность стала возвращаться. Ничего, работая здесь, она все-таки сумеет отложить деньги. Будет отсылать жалованье в банк. В конце концов, в соответствии с соглашением ее должны обеспечить жильем и питанием.

Выглянув в окно, Энни увидела Джейка, который разговаривал с каким-то ковбоем. «А с виду он совсем недурен», — подумала она. Верно, женщины так и вьются вокруг него. Пожалуй, ей нужно составить еще один список — «То, чего делать не следует», и в этом списке будет только один пункт: «Не заглядывайся на босса!»

Она продолжала следить за ним все то время, пока он шел к загону, и в его пружинистом шаге чувствовалась внутренняя неукрощенная сила, как у дикого жеребца. Дикие жеребцы — дивные животные, если наблюдать за ними с безопасного расстояния, но горе тем, кто рискнет приблизиться к ним!

Энни вздрогнула. Дикий жеребец. Ей сразу вспомнился Бандит, огромный конь Джейка. И снова пробежал мороз по коже. Боже, ну что женщине, смертельно боящейся лошадей, делать на скотоводческом ранчо?!

Она вытерла руки, и мысли вновь обратились к кухне. Она принялась обдумывать первый обед, который ей придется приготовить, — трапезу для шайки голодных ковбоев.

Она решила оставить новую порцию посуды отмокать, а пока занести в дом свой багаж и, кстати, переодеться в старенькое. Учитывая размеры жалованья, вряд ли она скоро сможет купить себе что-нибудь на смену единственному выходному наряду.

Джейк подхватил на вилы новую порцию соломы и навоза и свалил ее в тачку. Он давным-давно перепоручил бы это милое занятие кому-нибудь из работников, но над ним витал призрак Энни, трудящейся в кухне. Он хорошо помнил, где оставил ее, почти видел мысленным взором, как она стоит возле раковины, а рядом высятся груды грязной посуды, и лицо у нее совершенно белое от шока.

Несмотря на расстояние, отделяющее его от кухни, он прекрасно расслышал, как скрипнула затянутая сеткой дверь.

Вечно ему не везет. Сейчас девчонка, конечно, рванет в город, и поминай как звали. Он напряженно ожидал, что вот-вот раздастся звук заводящегося мотора, и продолжал между тем осматривать нетеля.

Тома привязал своего гнедого почти у самого входа в конюшню и принялся расседлывать его.

— А сеньорита хорошенькая, — сообщил он, возясь с креплениями передней подпруги.