Радуга счастья - страница 6

— Я вас нанимаю.

Затем прикончил последний кусок пирога и вытер рот ладонью.

Энни онемела от изумления. Оправившись, спросила:

— Вы не хотите взглянуть на мое резюме?

Он покачал головой:

— Ты женщина. Любая женщина сможет готовить лучше Солти. Не возражаешь, если мы подпишем соглашение? Ты должна проработать не менее шести месяцев.

Глаза ее расширились.

— Так вы мне не доверяете?

— А что еще может послужить гарантией того, что ты не сбежишь?

— Не судите по внешнему виду — на самом деле я выносливая. — Она похлопала ладонью по своей сумочке, лежавшей рядом на столе. — И мне нужна работа.

— Тем лучше. Значит, тебе ничто не мешает подписать соглашение. — Он окликнул Верну: — Можешь быстренько найти мне два листа бумаги или что-нибудь, на чем можно писать?

Верна кивнула и скрылась за кухонной дверью. Через пару минут она вернулась с двумя большими плотными бумажными салфетками, на которых с одной стороны было написано «Кафе „Парадиз“».

— Гас был на распродаже в Прескотте и накупил кучу всяких бумажных штучек, оставшихся от ликвидированных предприятий, — объяснила она, подавая Джейку салфетки и ручку.

Поблагодарив Верну кивком, Джейк составил на одной из салфеток соглашение, снял с него копию, отдал обе салфетки Энни, чтобы она прочла, и сказал:

— Это все, что я могу предложить. Плюс жилье и питание.

Она начала читать, и на ее лице сразу появилось несчастное выражение.

— Я считала, что достойна все-таки большего. Но в моем положении выбирать не приходится.

Он молча подал ей ручку и показал, где следует подписаться.

— Вот вам, мистер Стоун, ваши гарантии. Когда-нибудь вы поймете, что я всегда держу слово.

— Посмотрим. — Он добавил свою подпись, передал одну копию ей, вторую засунул в карман. — Ранчо Рейнбоу-Вэлли слишком важно для меня, чтобы полагаться на слово незнакомых людей. — Поднявшись из-за столика, он бросил несколько банкнот и монет на прилавок, прибавив: — За все.

Кивнул Верне, нахлобучил шляпу и поманил свою новую работницу:

— Пошли.

Ей не слишком понравилось, что он вдруг стал отдавать приказы. Стоун понял это по бунтарскому выражению, которое появилось на ее лице.

Он подозвал Верну, заглянул в контракт, чтобы проверить, правильно ли запомнил имя, и сказал:

— Я нанял Аннелизу поваром.

— Меня зовут Энни, Энни Рид!

— Мы поедем на машине Энни. Трэвис заедет позже за Бандитом.

— Все поняла. — Верна вдруг подбоченилась и добавила: — И обращайся с девочкой хорошо, а не то я тебе уши надеру!

В кафе, полном ковбоев, раздались негромкие смешки и хихиканье. Джейк увидел, что Энни заливается краской.

Он рывком поднял ее на ноги и спросил:

— Машина перед кафе?

Она вдруг уперлась:

— Уберите, пожалуйста, руки, и вообще, что это вы меня все время торопите и погоняете? Я же не знаю, может, вы извращенец какой-нибудь? И пока еще я могу разорвать контракт.

Густой мужской хохот наполнил кафе. Одинокий голос выкрикнул:

— Ага, у нас всех извращенцев вот в этот самый загон сгоняют раз в неделю!

А другой добавил:

— Ишь как она тебя сразу раскусила, Джейк!

Не обращая внимания на выкрики и смех, он наблюдал за Энни. Самообладание вернулось к ней очень быстро. Она смело посмотрела ему в глаза:

— Так ответьте на мой вопрос.

— Какой? Не извращенец ли я? Не-е. Не извращенец.

Он цепко ухватил ее за запястье и потащил за собой к выходу. От прикосновения к ее гладкой, нежной коже его словно обожгло, и кровь стремительнее побежала по жилам. Тщетно стараясь не думать о присутствии рядом привлекательного и желанного женского тела, он сказал:

— Не беспокойся, городская. Со мной ты в полной безопасности.

— Очень сомневаюсь.

Энни вырвалась и с независимым видом зашагала к своей машине. Было заметно, что она с трудом удерживает равновесие, потому что не так-то просто ходить по дощатым тротуарам на высоких каблуках.

Они дошли до ее зеленого автомобильчика, припаркованного перед бутиком Мэйми. Девушка прошла вперед и открыла для него правую дверцу, со стороны пассажирского сиденья. Внезапно налетел прохладный ветерок, и шелковая юбка облепила ее красивые стройные бедра. Джейк мысленно проклял несносный жар, вздымающийся волной и заливающий все тело, и строго-настрого приказал себе ни о чем таком больше не думать.