— Мне что? Вот теперь у нас и мотор есть, и ружьишко запасное, все сгодится. Да и греха большого на душу не взял. Тоже хорошо.
Ерема оглянулся. Воровской лодки было уже не видать за волнами. Небось, далеко унесло.
— Слушай, Фома-брат, — вдруг спросил он, — что ты там все шепчешь себе, а? Хозяину хитрые слова говоришь, что ли? Скажи! Ты же знаешь, я никому.
— Да не, ничего, — смутился Фома, — так…
— Нельзя, значит… Понимаю. На пятьдесят первой сидишь[3]? — Ерема улыбнулся.
— Конечно, можно, братан, — улыбнулся в ответ Фома. — Богородицу читаю. Богородица, Дево, радуйся…