Раминар - страница 15
Признав тот факт, что настырный следователь не отступит, пока не найдёт в этом мутном деле другую зацепку, кроме неё, Шеа, она решила дать ему настоящий след, а заодно посыпать перцем морщинистые носы дэмудов, устроивших всю эту катавасию. Прекрасно понимая, что её саму слушать будут, скривив недоверчиво рожи, Вдова навеяла Триту парочку "воспоминаний", которые он незамедлительно и озвучил. С нечистью людям сталкиваться приходилось не часто, но и не редко, так что описание леших, державших парня у себя в землянке, проглочено было. Из большого Нара решили вызвать...
- Каких-то... кекс... кекспертов, - выговорил Микаль с таким выражением на лице, будто только что лимон слопал.
- Кекспе... ах, экспертов что ли?
- Ну... наверное. Жор их разберёт, кого там они собираются из Большого тащить - знающих людей, тех что со всякими лешаками и прочими гадами дело имеют.
Вдова кивнула.
- Ну и славненько.
Как будто господина из кардерии с Ловчими было мало. Так еще кого-то несет!
Не дожидаясь прибытия "кекспертов", Шеа покинула Малый Нар, увозя на телеге, запряжённой верным коньком, весь накопленный скарб.
На выезде из посёлка её перехватил следователь и грозно заявил:
- Мы с тобой ещё встретимся и поговорим по душам.
"В другой жизни", - ответила мысленно Вдова и подстегнула коня, отметив боковым зрением, как вдалеке от дороги, едва видимые в травяном океане, двигаются серые фигуры с промельками сиреневого на одежде.
2 глава. Путники
Здравствуй, ведьма страшная.
Здравствуй, ведьма злобная.
У маго ребеночка
Ножки отнимаются.
Помоги волшбою ли,
Али гадким зелием.
Кровью сердце моется
От мучений чадушка.
Я тебя не жаловал,
Жег твое укрытие,
Но в минуту бедствия
Ты прости мя, грешного.
Всяк боится дьЯволиц,
Потому как ведомо,
Что их души черные
Не способны к жалости.
Что ты смотришь, скверная?
Да. Мой жив ребеночек.
Еле-еле выдюжил
На твоей отраве-то.
Богомерзко знание,
Что в твоем владении.
Не дождешься слова ты
Светлой благодарности.
Не топтать травы тебе,
Не чинить нам бедствия.
Знаем, что душа твоя,
Будто ночь, черна-черна.
Я привел охотничков.
Учиним расправу мы
Над тобою, ведьмою
Страшною и злобною.
По проселочной дороге не торопясь шли двое. Оба держали в руках посохи, за плечами несли по сумке. На обоих были одинаковые камлотовые плащи нараспашку, и серые от пыли сапоги. Впрочем, на этом сходство заканчивалось. Один был молод, строен и широкоплеч. Другой - много старше, ниже ростом, сух и жилист. Кожа молодого светилась белизной - этакая благородная бледность. Его товарищ был смугл, в уголках темных глаз затаились морщинки. Смуглый носил усы и бородку, а бледный, казалось, еще не начал бриться, хотя на вид ему было далеко за двадцать.
Люди направлялись к деревянным домикам поселка Колодцы. В нехитром названии каждому, а уж тем более уставшему путнику, чудился скрип колодезного ворота и плеск воды. На улице вечерело. Дышала дневным жаром дорога. По ее обочинам замерли пыльные веники полыни и чертополоха. Слышно было, как лениво кудахтали куры во дворах или срывалась на кого-то брехливая псина.
Перед путниками из бурьяна вышла босоногая девчонка, ведя в поводу корову. Пеструха, словно только и ждала, когда они ступят на дорогу, тут же облегчилась. Хозяйка глянула через плечо, бормотнув что-то, и уставилась на как раз обходивших коровье творение незнакомцев.
- Добры'вечер.
- Добрый, - старший кивнул, обгоняя замечтавшуюся корову.
По лицу девчонки растеклась улыбка.
- Экая у тебе шапка мудрая.
Молодой невольно вскинул руку к замысловато уложенной головной повязке и поднял глаза на девушку. Та отшатнулась, мигом растеряв веселье. Руки вцепились в поводок. Заскулив, девчонка дала деру.
Люди еще долго слышали протестующее мычание пеструхи, которую насильно тянули прочь, и суматошное бормотание ее хозяйки.
- Очаровательно, - хмыкнул смуглый. - С почином тебя.
- Может быть, мне мешок на голову одеть?
- Не заводись. У тебя волосы опять выбились.