Раннее государство в Древнем Египте - страница 23

. В дополнение к этому, разразившийся после кончины Джосера глубочайший кризис, который поглотил остаток III династии — так, что мы даже толком не знаем ее состава и продолжительности — вряд ли позволяет надеяться на существование и процветание в Египте на тот момент централизованного государства. Тем меньше резонов говорить о начале с III династией "эпохи Старого царства" как качественно отличного от архаики этапа древнеегипетской цивилизации.

В свете имеющихся данных социально-политическая ситуация в раннединастическом Египте выглядит неустойчивой, а Тинитское царство — незрелым как в политико-административном, так и в религиозно-идеологическом отношении. Даже взлет Тина в начале III династии, который, по одной из версий [Снегирев, Францов 1938], возвещал о рождении египетского деспотического государства, на поверку оказывается эфемерным: гигантская ступенчатая пирамида Джосера так и осталась на том этапе единственным династическим памятником подобного масштаба. Уже следующий царь, Сехемхет, не только не завершил, едва начав, возведение собственного колоссального надгробия, но и сам куда-то исчез: его саркофаг, по всем правилам захороненный под недостроенной пирамидой, оказался пуст [Goneim 1957, pl. LI–LIX].

Порожний саркофаг Сехемхета — символическая иллюстрация наших знаний о том, что происходило в Египте во времена поздней III династии, история которой пока "окутана непроглядным мраком" [Перепелкин 1988а, с. 366]. В этом мраке практически неразличимы контуры политической системы Египта, что, по большому счету, как и в случае с I–II династиями, лишает исследователей серьезных оснований постулировать наличие в долине Нила при III династии прочного централизованного государства. Но тогда закономерен вопрос: если такого государства не существовало, то что за силы столь долго препятствовали его образованию — объединению Египта под властью династического клана?

Прежде чем перейти к этому вопросу, напомним, что традиционная версия зарождения и эволюции архаического государства в Египте базировалась на ряде аксиом. Так, процесс теснейше увязывался с постепенным ростом населения в долине Нила [Butzer 1976; Carneiro 1972; Krzyzaniak 1977], хотя за отсутствием соответствующих данных этот вывод не мог быть обоснован точными расчетами [ср.: Janssen 1978; O’Connor 1972]; более того, археология свидетельствует скорее в пользу нерегулярной оседлости и малочисленности жителей додинастического Верхнего Египта [Mortensen 1991; Perez Largasha 1995]. Как бесспорный, часто рассматривался и тезис, что организованное хозяйственное освоение земель в пойме Нила начиналось с ирригационных работ, которые сыграли решающую консолидирующую роль при складывании египетской нации [Кацнельсон 1948; Krzyzaniak 1977; Vercoutter 1967]; вместе с тем из источников отнюдь не следует, что в Египте Ран не го-Старого царств существовала единая ирригационная система [Butzer 1984; Hassan 1997; Schenkel 1974].

Критический анализ археологических данных в свете информации об изменении экологических условий в долине и дельте Нила на рубеже IV–III тыс. до н. э. привел нас к принципиально новой реконструкции демографической и геополитической ситуации в раннединастическом Египте. Мы выдвинули гипотезу, согласно которой архаическое египетское государство ограничивалось лишь частью территории страны, резко выделяясь среди прочих "вождеств" более высоким уровнем социальной организации [Прусаков 1999в]. Это явление было поставлено в связь с Фландрской трансгрессией Средиземного моря, массовым исходом земледельческо-скотоводческого населения из затапливаемой Дельты на юг и принудительной или добровольной концентрацией десятков тысяч мигрантов в составе одной из верхнеегипетских племенных группировок во власти предводителей, выступавших под "тотемом" Сокола — Хора династического Египта. Иными словами, за феноменом раннего политогенеза в долине Нила, возможно, стоял экологически обусловленный локальный демографический взрыв огромной силы, нарушивший "идиллию" поступательного развития здешней социальной системы в направлении государства и объяснявший поразительную стремительность военно-политического взлета правителей — "Соколов"