Раннее государство в Древнем Египте - страница 36
Скрепить такой договор древний властитель мог по-разному, например, щедро оделив иноплеменных предводителей материально, вещественными дарами, или ритуально, справив обряд, приятный ублажаемой стороне. Не исключено, что Палермский камень отразил подобное явление в сообщениях о сооружении раннединастическим и царями в различных регионах Египта святилищ "крепости богов" [Schäfer 1902, Taf. I, 2, № 7; 3, № 6–8; 5, № 10], предположительно олицетворявших заключение Тином союза с божествами местного значения [Kaplony 1962] — т. е., по сути, с вождеско-жреческими верхушками соответствующих общин. Это мероприятие, причислявшееся тинитским и правителями к важнейшим событиям их царствований, выглядит одновременно как дар ритуальный, в форме почитания "столичной" администрацией "провинциальных" идолов-"тотемов", и материальный, воплощенный в постройке как таковой, причем последний, вероятно, включал также регулярно совершавшиеся в "крепостях" жертвоприношения [Савельева 1992], о которых напоминает сохранившееся название одного из святилищ этой группы: "Возлияние богов" [Schäfer 1902, Taf. 1, 5, № 10].
Такого рода "знаки внимания" на высшем уровне архаических межплеменных или межклановых контактов в Египте, несомненно, предусматривали взаимность. Косвенно на это указывают данные Палермского камня, который, поведав о создании очередной "крепости богов", продолжает рисовать мирную картину правления — например, с последующим "сопровождением Хора" — без признаков вооруженных столкновений, неизбежных в случае отказа стороны, принявшей царский дар, возместить его адекватным образом: ответными дарами, выражением лояльности и т. п. Только одно из сообщений Камня о сооружении святилищ рассмотренного типа соседствует с батальной "сценой": разрушением некоего поселения под названием wr k (Велик Двойник?) [Schäfer 1902, Taf. I, 3, № 10], что, однако, произошло, согласно летописи, спустя два года по завершении строительства божницы, и нам трудно судить о причинах, вызвавших усобицу.
В целом феномен вещественных ценностей — продовольствия, имущества, земель, — а также церемониальных, трудовых и прочих услуг, циркулирующих в архаических обществах сравнительно невысокого уровня самоорганизации (к каковым, особенно в свете анклавной гипотезы, мы считаем себя вправе отнести население по крайней мере раннединастического Египта), определяется понятием "дарообмен" [Мосс 1996]. Социоантропологическая "теория" дара делает упор на его "антиэкономичном" характере, далеком от современных соображений материальной выгоды и несовместимом с развитием рациональных рыночных отношений. За обменом подарками — древнейшим суррогатом экономики, воплотившим обязанность родовитых и имущих общинников дарить, принимать и возмещать — стояли магические воззрения, свойственные первобытному сознанию. Возможность и готовность одаривать, жертвовать или как-то иначе транжирить накопленное добро (включая его бесполезные порчу или уничтожение), а также обеспечивать общественно-значимые мероприятия силой авторитета и власти отвечали, помимо морали социального долга (щедрость соразмерна богатству), представлениям об особом, покровительственном отношении к дающим духов и богов — истинных владельцев всех земных и небесных благ. Таким образом, демонстративная расточительность служила признаком близости, а то и родства с обитателями потустороннего мира и, подавляя достоинства соплеменников, неспособных выступить в том же качестве, являлась непременным условием достижения и сохранения высокого социального статуса, иерархического ранга и т. п.
В то же время отказ вождя дать — в возмещение своего богатства и, особенно, по обязанности, налагаемой на него общественным положением — был чреват серьезными неприятностями, как то: утрата личной сакральности, развенчанье и даже насильственная смерть "банкрота" от рук собственных приближенных. Умерщвление немощных вождей, "потерявших" связь с духами природы и оттого лишившихся способности обеспечивать свои племена требуемыми для их выживания дарами свыше в виде благоприятных погодных условий, большой охоты, прироста стад и обильных плодов земли, по-видимому, довольно широко практиковалось в доисторической долине Нила [cp.: