Раннее государство в Древнем Египте - страница 40

]. Абсолютно закономерно, что Нармер изображен на известной палетке принимающим символы власти над Дельтой именно от Хора и при этом в белом венце Верховья, отсутствие же в данном случае сокола на царских серехах мы бы позволили себе истолковать как свидетельство того, что на момент, когда происходили запечатленные на палетке события, Нармер еще не стал "полноправным" Хором — иначе говоря, что клан этого преуспевшего вождя лишь сравнительно недавно выдвинулся из верхнеегипетской племенной знати, почему и отличался неоформившейся идеологией.

Что же в итоге заставило тинитскую династию, которая, казалось бы, в силу своего происхождения должна была, утверждая собственный культ, ориентироваться на более близких ей богов Верхнего Египта, и в первую очередь на могущественнейшего из них — Сета, сделать выбор в пользу нижнеегипетского Хора? Обратимся вновь к сцене хеб-седа, изображенной на булаве Нармера, с ее информацией о 120 тысячах "пленных" из Дельты. В свое время мы выступили с опровержением тезиса о вооруженном захвате этих людей и квалифицировали их как переселенцев с низовой территории, затронутой средиземноморской трансгрессией, на долинные земли, контролируемые Тином [Прусаков 1999в]. Вместе с тем остался без ответа важный вопрос: если насильственные методы в данной ситуации не действовали, то как Нармеру удалось привести в повиновение такую огромную массу иноземного населения?

Не "читается" ли ответ на самой булаве, над нармеровой свитой: как полноценный серех с сидящим поверх соколом? Почему не предположить, что именно сокол-Хор, включенный в царское имя, и являлся залогом компромисса — мирного вхождения переселенцев из Дельты в верхнеегипетский тинитский союз, той окончательной ценой, которую клану Нармера пришлось уплатить за возвышение над чужестранцами. Иными словами, не исключено, что здесь мы реконструируем своеобразную форму дарообмена, при которой подчинение было возмещено ритуальной услугой — почитанием божества покорившихся, вплоть до возведения его культа в ранг государственного. Моральная сторона сделки должна была устраивать и "победителей", которые могли во всеуслышание заявить о пленении целого народа, и "побежденных", которые и сменили вождя, но не изменили собственным традициям, продолжая в лице династов Тина поклоняться своему богу. Хотя нет полной гарантии, что булава Нармера была посвящена более поздним событиям нежели палетка, но именно к такому выводу склоняют "соколиный" серех и в целом характер изображенной на булаве сцены, поскольку как "юбилей" правителя (30-летний?), так и отчет о его колоссальной "добыче" ассоциируется с подведением некоего эпохального итога царствования, тогда как сюжет палетки (где Нармер, подчеркнем опять ни разу не назван Хором) скорее напоминает об одном из промежуточных эпизодов внутренней политики этого царя.

Итак, возможно, обнаруживается принадлежность дарообмена к важнейшим механизмам складывания древнеегипетской государственности. Отметим в этой связи еще одно обстоятельство. Общественно-политическое возвышение архаических вождей обставлялось так, чтобы придать ему, помимо символического, еще и самый прямой смысл. Для этого прибегали к таким церемониям, как восхождение вождя по лестнице или возведение его на помост, откуда он раздавал свои дары "плату" за послушание толпящимся внизу соплеменникам [Мосс 1996][18]. Рельеф на хеб-седной булаве Нармера в точности отвечает подобному представлению: он демонстрирует нам правителя восседающим на высоком помосте с девятью ступенями, который господствует над площадью, где разворачивается праздничное действо с участием пресловутых "пленников" Добавим: могущественный Ден из I династии также наблюдал за обрядом хеб-сед а со ступенчатого пьедестала, что запечатлено на известной деревянной табличке из Абидоса [Petrie 1900, pl. XI, 14; XV, 1б].

От представления о смешении реального и символического в церемониале чествования тинитских династов, в принципе, недалеко до ассоциации, связывающей триумфальный помост, который в прямом и переносном смысле возносил над толпой живого царя, и устремленное ввысь царское надгробие, в полной мере воплотившее догмат абсолютного превосходства божественных правителей Египта над простыми смертными. Наиболее близкую параллель можно было бы провести между архаическими сюжетами с "юбилейным" помостом, вроде сохранившихся на булаве Нармера и табличке Дена, — и ступенчатой пирамидой Джосера в Саккаре, высившейся среди архитектурного комплекса с характерной